С огромным удовольствием говорю слова благодарности приютившему меня «Номеру писателей» в Гринвич-Виллидж, где была проведена предварительная работа для создания этого романа, а также гостеприимному дому «Рэгдейл»
[1]
в Лейк-Форест, штат Иллинойс, который давно уже облюбовали многие представители творческих профессий и где была написана эта книга. Хорошо, что писатели могут писать где угодно. Если, конечно, могут. Я могу писать лишь в этих двух благословенных местах и всегда буду испытывать к ним чувство глубокой признательности.
Глава 1
— Этот человек, — с ненавистью выдохнул Мартин Джилмартин, — полный… нет, он абсолютный… в общем, законченный… — Марти покачал головой. — У меня просто нет слов!..
— Да, друг мой, со словами у тебя действительно неважно, — согласился я. — По крайней мере, с существительными. С прилагательными ты ещё кое-как справляешься, но что касается существительных…
— Ну так помоги мне, Бернард, — с мольбой в голосе произнёс Марти. — Кто лучше тебя сможет подобрать нужное определение, le mot juste? И в конце концов, это твоя работа.
— Неужели?
— А то нет! Ты же торгуешь книгами, а что такое книга? Набор слов. Ну да, конечно, в ней есть ещё бумага, ткань обложки и коленкор, пущенный на переплёт, но, если бы дело было только в этом, стали бы мы покупать больше одной книги? Разумеется, нет, согласен? Так что прикол именно в словах, в тех шестидесяти, восьмидесяти или ста тысячах слов, что составляют её содержание.
— Увы, случается по двести, а то и по триста тысяч слов, — вздохнул я.
Недавно я закончил чтение романа Джорджа Гиссинга «Новая Граб-стрит» и теперь размышлял об описанных в нём не самых знаменитых викторианских литераторах, которые в начале прошлого века под нажимом своих издателей кропали бесконечные романы с продолжениями. Этакие сериалы в прозе: три тома, если не больше, — видимо, читателям в то время было совершенно нечем себя занять.
— Нет, так много мне не надо, — сказал Марти. — Всего одно слово, Берни, но меткое, такое, чтоб выявило всю отвратительную сущность этого человека. Подвело черту под бездной его падения. — Он обвёл глазами комнату и понизил голос: — Нет! Пусть оно заклеймит мерзавца Крэндела Раундтри Мейпса позором на веки вечные, пусть пригвоздит его к позорному столбу!
— Навозный жук, — предложил я.
— Слишком слабо.
— Ну, тогда червяк? Крыса? — Марти так отчаянно мотал головой, что я решил оставить животный мир в покое. — Негодяй?
— Чуть ближе, Берни, но всё равно недостаточно сильно. Конечно, он негодяй, но не простой, а по крайней мере в кубе.
— Мерзавец?
— Лучше, но…
Я нахмурился, пытаясь представить себе страницу словаря синонимов. Негодяй, мерзавец…
— Ну, тогда, может, «подонок» будет в самый раз?
— Что ж, если больше ничего не приходит тебе в голову, — огорчённо сказал Марти, — придётся остановиться на этом. В принципе «подонок» — довольно удачное определение. От него веет гнилью, гнилью веков, и это хорошо. Ведь подлость стара как мир, времена меняются, а людские пороки остаются прежними. Что касается прогнившего насквозь ублюдка Крэндела, так от него за версту разит тухлятиной! — Марти поднял бокал и деликатно вдохнул тонкими ноздрями запах выдержанного бренди. — Н-да, видимо, подонок — наилучшее определение для протухшего говноеда по имени Крэндел Раундтри Мейпс.
Я начал что-то говорить, но вдруг Марти поднял руку, поражённый. Глаза его округлились.
— Берни, — прошептал он, — ты слышал, что я только что сказал?
— Ну да, говноед.
— Вот! Именно это слово я и искал! Оно в точности передаёт характер ублюдка Мейпса.
Интересно, откуда оно взялось? Нет, этимология мне понятна, я имею в виду, откуда это слово всплыло в моей голове? Оно же нынче не в ходу!
— Ну ты-то только что употребил его!
— Точно, хотя не помню, чтобы когда-либо раньше его слышал. Чудеса! — Лицо Марти расплылось в довольной ухмылке. — Не иначе как на меня сошло божественное вдохновение. — Он с удовлетворением откинулся на спинку кресла и наградил себя ещё одним глотком благородного напитка.
Я тоже, хоть, может быть, и незаслуженно, отхлебнул бренди из своего бокала. Оно наполнило рот жидким золотом, мёдом пролилось в горло и согрело каждую клеточку моего тела, переполняя при этом душу чистым восторгом.
Мне не надо было садиться за руль, не надо было работать за станком, поэтому я пробормотал: «Какого чёрта!» — и отпил ещё глоток восхитительного «огненного вина».
Мы ужинали в «Притворщиках», закрытом частном клубе в «Грамерси-парк», на сто процентов таком же благородном, как бренди, что искрился в наших бокалах. В клуб принимали актёров, писателей и всех, кто так или иначе был связан с искусством. Марти Джилмартин, к примеру, попал туда через дверь, именуемую «меценат». — Нам катастрофически не хватает членов, — поделился он со мной как-то раз, — так что основным критерием для приёма нынче является лишь наличие пульса и чековой книжки, хотя по виду иных господ у них нет ни того ни другого. Может, ты согласишься войти в наш клуб, а, Берни? Ты когда-нибудь видел «Кошек»? Если мюзикл тебе понравился, попадёшь в категорию «театральный меценат». Ну а если нет, то «критик».
Я тогда решил не подавать заявления, поскольку не знал, принимают ли в клуб лиц с криминальным прошлым. Однако, когда Марти приглашал меня отужинать в клубе, я всегда соглашался с большой охотой. Еда была приличная, выпивка — первосортная, а обслуживание — выше всяких похвал. И хотя по дороге я проходил дюжину ресторанов, где кормили не хуже, а даже лучше, чем в «Притворщиках», им не хватало самого главного: зачарованного духа средневекового замка, смеси истории и традиций, которая пропитывала атмосферу «Притворщиков». И конечно же компании моего друга Марти — его-то я был рад видеть в любой обстановке.
Мой друг Марти — джентльмен, так сказать, «в возрасте», но выглядит он как мечта молодых оболтусов, что запоем читают «Эсквайр»: высокий, юношески стройный, с ровным загаром на обветренном, благородном лице и шапкой густых волос цвета старого серебра. Он всегда чисто выбрит, ухожен и напомажен, его лицо украшают аккуратно подстриженные усы, он одевается элегантно, но неброско. У него достаточно средств, чтобы безбедно провести старость, не ударяя при этом палец о палец, но он всё равно занимается поисками перспективных инвестиций и не упускает возможности поучаствовать в авантюрах, когда таковые встречаются на его жизненном пути.
