— А в этом есть смысл? Женщина хочет покончить с собой и стреляет себе в плечо?
— Она могла поранить себя случайно.
— Это ее пистолет, и она случайно в себя выстрелила?
— Почему бы и нет?
— За ней тянется целый хвост задержаний, — рассудительно заметил Рэй. — Но нигде не сказано, что она была арестована за незаконное владение огнестрельным оружием.
— Люди меняются.
— Я слышу это постоянно, но доказательств пока не вижу. Ее дважды обвиняли в разбойных нападениях. Впрочем, оба раза обвинения были сняты. И огнестрельным оружием она не пользовалась.
— Она пользовалась ножом.
— Как ты догадался, Берн?
— По твоей паузе. Я заранее чувствую приближение удара. Так она применяла нож?
— Да, проколола пару парней.
— Однако ножа в ее сумочке не обнаружили.
— Нет.
— И рядом с ней тоже.
— Ну, у тебя полно ножей на кухне. Но нет, орудия убийства на месте преступления не обнаружено. Есть предположение, что убийца унес его с собой.
— Это был тот же самый нож?
— Очень хорошо, — одобрительно усмехнулся Рэй. — Из тебя мог бы выйти хороший коп, не стань ты жуликом.
— А с чего ты взял, что нельзя быть тем и другим одновременно? Это тот нож, которым закололи Антею Ландау?
— Если бы у нас был нож, — сказал Рэй, — было бы легче подтвердить или опровергнуть это предположение. Пока они лишь говорят, что такое возможно. А что скажешь ты, Берн? Не представляешь, где можно найти нож? Или кто мог воткнуть его в эту Кассенмайер?
— Нет.
— Берн, тебе что-то про нее известно. Ты говоришь, что никогда ее не видел, говоришь, что ничего про нее не знаешь, но я видел выражение твоего лица, когда произнес это имя. Не похоже, что ты слышал его впервые.
— И все же я никогда его не слышал, — подтвердил я. — Зато я его видел.
— Где видел?
Я прикинул, есть ли смысл скрывать от него правду. Смысл, вероятно, был, но я не сообразил, какой именно.
— Она останавливалась в «Паддингтоне».
— Откуда ты знаешь? Ты был там прошлой ночью, да? — Ответа он ждать не стал. — Мне надо воспользоваться твоим телефоном. — Он протянул к нему руку, и в этот момент телефон зазвонил. Рэй чертыхнулся и сам снял трубку.
— Книжная лавка Берни, — рявкнул он. — Кто это? Кэролайн? Извините, ошибся. Минутку.
Он передал мне трубку. Элис Котрелл произнесла:
— Берни, это ты?
Я сказал:
— Да.
— Кто это у тебя?
— Полицейский, — сказал я.
— Значит, ты не можешь говорить, — продолжила она. — Все в порядке. Я просто хотела сообщить, что все закончилось благополучно. Я получила то, что мы искали.
— Как тебе это удалось?
— Слишком сложно объяснять. Но я уже позвонила Гулли в Орегон, он был вне себя от радости. Я запихала всю пачку в измельчитель, а нарезку сожгла в мусоросжигателе. Сейчас я в аэропорту. Уже объявляют посадку на мой рейс в Шарлоттесвилль.
— Вот как…
— Прощай, Берни.
В трубке послышались короткие гудки. Я передал ее Рэю.
— Твоя очередь, — сказал я.
— Ничего, — констатировал он. — Никакая Кассенмайер в «Паддингтоне» не останавливалась.
Пока он звонил, я занес стол и стал закрывать магазин. Я мог бы подождать, чтобы он мне помог, но ждал бы и по сей день. Копы, как я давно уже заметил, стараются не поднимать тяжести.
— Может, она отчалила, — предположил я.
— Разумеется, отчалила, — ответил он. — Причем навсегда. Что еще скажешь про человека, который получил удар ножом в сердце? Но она не выписывалась из отеля, потому что никогда там и не регистрировалась. С чего ты взял, что она там останавливалась?
— Я был в ее номере.
— Вчера ночью?
— И еще раз перед этим.
— Но с ней ты не встречался?
— Нет.
— Тогда откуда ты знаешь, что это был ее номер?
— В гардеробной стоял ее чемодан.
— И тебе достаточно взглянуть на чемодан, чтобы определить его владельца?
— Вполне, если на нем есть бирка с фамилией и адресом. Но она могла зарегистрироваться под другим именем.
— И оставила собственное имя на багажной бирке? — Он нахмурился. — В сумочке у нее обнаружили три удостоверения личности. На разные фамилии. Я перечислил их все этому типу в отеле.
— О каком типе ты говоришь?
— О ленивой ящерице с крашеными волосами. О Карле Питтсбурге.
— Пилсбери.
— Как угодно. Он сказал, что впервые слышит все три фамилии.
— Значит, она использовала четвертую. И она не могла выписаться из отеля, потому что еще в четыре утра номер был занят. Возможно, тогда она находилась у меня дома, но планировала вернуться в «Паддингтон». В гардеробной еще стоял ее чемодан, а в платяном шкафу были ее вещи.
— Пожалуй, мне стоит поехать посмотреть, — сказал Рэй. — Ты, случайно, не запомнил номер комнаты?
Я снял трубку и позвонил. Никто не ответил, и не могу сказать, что это меня удивило.
— Разумеется, я помню номер, — сказал я Рэю. — Поторгуемся?
Глава 18
Вечером я добрался до «Бам Рэп» часам к девяти. В общем-то я не ожидал никого там застать — конечно, за исключением тех, кого только там и можно застать, причем всегда. Но там был Генри, на макушке его яйцевидной головы красовался рыжевато-коричневый берет, а пальцы, как обычно, теребили серебристую бородку. Перед ним стоял бокал, а лицо выражало идеальный покой, из чего следовало, что бокал далеко не первый.
— Здесь была ваша подруга, — сказал он. — Кэролайн. Очаровательная женщина.
— Она пила кампари?
— Это был кампари? Она говорила о «лаворисе». Его она заказала себе, а для вас — двойной скотч.
— И она выпила мой скотч, а «лаворис» оставила.
— Она это уже проделывала? Потом снова заказала скотч, уточнив, что это тоже для вас, а когда пришла официантка, попросила забрать «лаворис». «Сегодня вечером я ничего не пью, — сказала она. — Даже жидкость для полоскания рта». Она и мне заказала скотч и добавила, что, если я выпью лишнего, мне следует заказать что-нибудь из узбекского ресторана. Что такого в этом узбекском ресторане?
— Узбекская еда, — сказал я.
— Мне показалось, она очень высокого о ней мнения. Допив свой второй бокал — точнее, ваш второй бокал, — она положила на столик деньги и ушла. Сказала, что у нее назначена встреча. Вот и официантка. Что вы будете пить?
