Он снова уставился в камин и задумался.
– Не отгораживайся от меня, – тихо попросил я.
– М-м-м-м. Да, конечно. Я думал, как это описать. Понимаешь,
я до сих пор жрец кандомбле. А значит, могу вызывать невидимые силы: злых
духов, астральных скитальцев… Назвать можно как угодно – полтергейстами,
призраками… следовательно, я всегда обладал скрытой способностью видеть духов.
– Да. Полагаю…
– И однажды я кое-что видел, кое-что необъяснимое, еще до
поездки в Бразилию.
– Да?
– До Бразилии я не придавал этому никакого значения. Видишь
ли, все случившееся было столь необъяснимым и так меня тревожило, что еще до
поездки в Рио я постарался выбросить это из головы. Но теперь я думаю об этом
постоянно и ничего не могу с собой поделать. Поэтому я и обратился к Библии – в
надежде обрести в ней мудрость.
– Рассказывай.
– Дело было перед самой войной. Мы ездили в Париж с матерью.
Я сидел в кафе – даже не помню, в каком именно, – на левом берегу. Стоял
прелестный весенний день, и, как поется в песнях, это самое лучшее время в
Париже. Я пил пиво, читал английские газеты и вдруг осознал, что непроизвольно
подслушиваю чей-то разговор. – Дэвид опять словно бы ушел в себя. –
Жаль, что я не знаю, как все было на самом деле, – еле слышно пробормотал
он.
Он наклонился вперед, взял в правую руку кочергу и поворошил
поленья, отчего на фоне темных кирпичей в трубу поднялся шлейф пламенеющих
искорок.
Мне отчаянно хотелось вернуть его к действительности, но я
терпеливо ждал. Наконец он продолжил:
– Я говорил, что сидел в том кафе…
– Да.
– И понял, что слышу странный разговор… Говорили не
по-английски, не по-французски… И постепенно до меня дошло, что это вообще не
язык, но смысл беседы мне полностью понятен. Я отложил газету и сосредоточился.
Разговор продолжался – похоже, собеседники спорили. Внезапно я понял, что не
уверен, слышу ли их голоса в обычном смысле слова. Не было уверенности и в том,
что их слышат другие посетители кафе! Я поднял глаза и медленно обернулся.
И увидел их… Двое сидели за столиком и разговаривали; на
первый взгляд в этом не было ничего необычного: люди увлечены беседой. Я вновь
обратил взгляд на газету, и тут у меня появилось это чувство – я словно плыл
куда-то. Необходимо было за что-то зацепиться, сосредоточить внимание на
газете, на столешнице – и остановиться. Шум кафе обрушился на меня внезапно –
как будто грянул во всю мощь оркестр. Но я знал, что те двое, которых я только
что видел, не были людьми.
Я еще раз обернулся, стараясь максимально сосредоточиться и
полностью отдавать себе отчет в происходящем. Они все еще сидели за столиком, и
стало до боли очевидно, что это не более чем иллюзия. Они состояли из иной
материи. Ты понимаешь, о чем я? Попробую пояснить на некоторых деталях.
Например, их освещал другой свет, они существовали в таком измерении, где свет
исходит из другого источника.
– Как свет Рембрандта.
– Да, примерно так. Одежда и лица казались более гладкими,
чем у людей. Их материя обладала совершенно иным строением и абсолютно
однородной структурой.
– А они тебя видели?
– Нет. Точнее, они на меня не смотрели и не подавали вида,
что заметили мое присутствие. Они смотрели друг на друга и продолжали разговор,
суть которого была мне совершенно ясна. Бог говорил дьяволу, что тот должен
продолжать выполнять свою работу. А дьявол возражал, объясняя свой отказ тем,
что срок его службы и без того чрезмерно затянулся, что с ним происходит то же
самое, что происходило со всеми остальными. Бог сказал, что все понимает, но
дьявол должен сознавать свое великое предназначение и не имеет права уклоняться
от выполнения обязанностей – все не так просто. Бог нуждается в нем и в том,
чтобы он был сильным. Причем все это было сказано самым добродушным тоном.
– И как они выглядели?
– В том-то и состоит самая главная проблема. Я не знаю. В
тот момент я видел два смутных силуэта, крупных, определенно мужских – или,
скажем так, принявших форму мужчин, – приятных на вид. В них не было
ничего ужасного, ничего необычного. Мне не бросилось в глаза отсутствие
каких-то деталей – цвета волос, например, или определенности черт лица… Образы
их казались вполне завершенными. Но когда я впоследствии пытался воссоздать их
в памяти, ничего не вышло! Думаю, что на самом деле эти призрачные видения
отнюдь не обладали завершенностью форм. Скорее всего, удовлетворившее меня
ощущение ее присутствия имело иные истоки.
– Какие же?
– Оно, конечно, происходило от содержания, от смысла.
– Они так тебя и не увидели, так и не узнали, что ты был
рядом.
– Дорогой мой мальчик, они не могли не знать, что я рядом.
Они должны были знать. Должно быть, они сделали это ради моего же блага! Иначе
разве они позволили бы себя увидеть?
– Не знаю, Дэвид. Возможно, они и не хотели, чтобы ты их
увидел. Может быть, все дело лишь в том, что одни обладают способностью видеть,
а другие – нет. Нельзя исключить вероятность того, что в реальной материи – в
той, из которой состоит весь окружающий мир, – образовалась небольшая прореха.
– Возможно, ты прав. Но боюсь, что это не так. Боюсь, что
мне было предначертано это увидеть и это должно было оставить свой отпечаток.
Вот в чем весь ужас, Лестат. Никакого особенного отпечатка это не оставило.
– Ты не изменил свою жизнь?
– О нет, отнюдь. Ведь уже через два дня я не был уверен, что
вообще их видел. И чем больше я рассказывал об этом, чем чаще слышал в ответ:
«Дэвид, ты спятил», тем больше я терял уверенность. Нет, я так ничего и не
сделал.
– Но что ты мог сделать? Как иначе можно отреагировать на
явившееся тебе откровение, кроме как прожить хорошую жизнь? Ты, несомненно,
поведал своей братии из Таламаски об этом видении.
– Да, да, я им все рассказал. Но намного позже, после
Бразилии, когда составлял свои мемуары, как и подобает добропорядочному члену
ордена. Естественно, я откровенно описал все от начала до конца.
– И что они сказали?
– Лестат, Таламаска никогда не дает подробных комментариев,
и с этим нужно смириться: «Мы бдим. И мы всегда рядом». По правде говоря, о
таких видениях с другими членами особенно не поговоришь. Начни говорить о
бразильских духах, и в слушателях недостатка не будет. Но христианский Бог и
его дьявол?.. Нет, боюсь, что и в Таламаске не обходится без предрассудков и
прочих причуд. Кроме нескольких удивленно поднятых бровей, никакой иной реакции
на мое повествование припомнить не могу. Но чего же еще ждать от джентльменов,
которые видели оборотней, боролись с ведьмами, беседовали с призраками и
подвергались соблазнам со стороны вампиров?
