— Нет, мне надо домой, — ответил он. — Но это ненадолго. Вы детектив, верно?
— Более или менее.
— И раньше служили в полиции. Я слышал, когда вы рассказывали о себе на собрании, — я тогда с месяц как бросил пить. Послушайте, вы не окажете мне услугу? Посмотрите-ка вот на это.
Он протянул мне пакет из оберточной бумаги, сложенный в небольшой сверток. Я развернул его и вынул видеокассету в полужестком прозрачном пластиковом футляре, какими пользуются прокатные пункты. На ярлыке стояло название фильма — «Грязная дюжина».
Я посмотрел на кассету, потом снова на Уилла. Ему около сорока, и он работает где-то по компьютерной части. К тому времени Уилл не пил уже шесть месяцев — он появился у нас сразу после рождественских праздников, и я однажды слышал, как он рассказывал о себе. Я знал историю его запоев, но почти ничего не знал о его личной жизни.
— Видел я этот фильм, — сказал я. — Наверное, раза четыре или пять.
— Этот вариант вы никогда не видели.
— А что в нем особенного?
— Поверьте на слово. Или лучше не верьте, а возьмите его с собой и посмотрите. У вас ведь есть видик?
— Нет.
— Ах, вот что… — произнес он в замешательстве.
— Если бы вы сказали мне, что в этом фильме особенного…
— нет, не буду ничего говорить. Я хочу, чтобы вы сами его посмотрели свежим глазом. Вот черт возьми…
Я молчал, чтобы дать ему время собраться с мыслями.
— Я бы предложил пойти ко мне и посмотреть его там, но сегодня никак не могу. А у кого-нибудь из ваших знакомых есть видик, который вы могли бы взять на время?
— Кое у кого есть.
— Отлично. Посмотрите этот фильм, Мэтт, прошу вас. Я буду здесь завтра вечером, и тогда мы о нем поговорим.
— Вы хотите, чтобы я посмотрел его сегодня?
— А это возможно?
— Ладно, — сказал я. — Попробую.
Я собирался отправиться в «Огонек» выпить кофе, но вместо этого вернулся к себе в отель и позвонил Элейн.
— Если он у тебя не работает, так и скажи, — закончил я. — Просто один человек дал мне фильм и попросил сегодня же посмотреть.
— Кто-то дал тебе фильм?
— Ну, понимаешь, кассету.
— А, вот что. И ты хочешь посмотреть ее на этой моей штуке?
— Правильно.
— На видике?
— Если только тебе это удобно.
— Как-нибудь выдержу. Только я ужасно выгляжу — всю косметику смыла.
— Не знал, что ты пользуешься косметикой.
— А что, нельзя?
— Я думал, твоя красота — от природы.
— Ну и ну, — сказала она. — А еще детектив.
— Так я сейчас приду.
— Черта с два! — сказала она. — Ты дашь мне пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок, иначе я велю швейцару вытолкать тебя в шею.
Когда я подошел к ее дому, прошло, пожалуй, полчаса. Элейн живет на Восточной Пятьдесят Первой, между Первой и Второй авеню. Ее квартира на шестнадцатом этаже, и из окна гостиной открывается неплохой вид через Ист-Ривер на Куинс. Думаю, что оттуда можно увидеть и Маспет, если знать, куда смотреть.
Квартира у нее собственная. Несколько лет назад дом распродавали по частям, и она ее выкупила. У нее есть еще довольно много недвижимости — двухквартирные и многоквартирные дома в Куинсе и в других районах, которые сдаются внаем. Есть у нее и кое-какие другие вложения, и она, вероятно, могла бы прилично жить на доходы от них, если бы захотела бросить свою профессию. Но она не хочет — пока.
Она девушка по вызову. Мы познакомились много лет назад, когда я еще работал в полиции, носил в бумажнике золотой полицейский значок, имел дом, жену и детей в Сайоссете — это за Куинсом, далеко на Лонг-Айленде, так что из окна Элейн его не видно. Мы с ней сошлись, по-моему, из-за того, что обоим нам чего-то не хватало, — наверное, если заглянуть поглубже, люди всегда, или почти всегда, сходятся именно из-за этого.
Мы немного помогали друг другу. Я делал для нее то, что может сделать полицейский для девушки ее профессии, — отвадил одного настырного сутенера, вселил страх Божий в пьяного клиента, вздумавшего буянить, а когда другой клиент имел наглость помереть прямо у нее в постели, оттащил труп в такое место, чтобы это не повредило ни его, ни ее репутации. Я делал для нее то, что может делать полицейский, а она делала для меня то, что может делать девушка по вызову, и это продолжалось на удивление долго, потому что мы и в самом деле друг другу нравились.
Потом я ушел из полиции и сдал свой золотой значок. Примерно в это же время я лишился дома, жены и детей. Мы с Элейн виделись редко. Может быть, мы вообще потеряли бы друг друга из вида, если бы кто-нибудь из нас куда-нибудь переехал, но мы по-прежнему жили рядом. Я все больше и больше пил, но, попав несколько раз в больницу на детоксикацию, решил с этим кончать.
Я прожил так года два — не пил день, потом еще день, и так день за днем, а тут вдруг у Элейн всплыла одна история, связанная с ее прошлым. И как раз стой частью ее прошлого, которая была у нас с ней общей, и эта история касалась не только ее, а нас обоих. Она снова нас сблизила, хотя трудно сказать, что это означает. Элейн, безусловно, была мне очень близким другом. Кроме того, из всех людей, с которыми я виделся более или менее часто, она была единственной, с кем у меня было общее прошлое, — уже по одному этому она стала важной частью моей жизни.
К тому же я спал с ней раза два-три в неделю, а что это для нас значит и к чему может привести, даже не задумывался. Когда я поговорил об этом с Джимом Фейбером, моим наставником в «А. А.», он сказал, что и тут надо так же — день, потом еще день, и так день за днем. В «А. А.» нетрудно прослыть мудрецом — достаточно только постоянно давать вот такие советы.
Швейцар позвонил снизу ей в квартиру и указал мне на лифт. Элейн ждала меня в дверях — волосы стянуты в хвост, ярко-розовые велосипедные брюки в обтяжку ниже колен, лимонно-зеленая блузка без рукавов с расстегнутым воротом. В ушах у нее болтались громадные золотые кольца, а на лице было ровно столько косметики, чтобы выглядеть чуть-чуть шлюховатой, — это был точно рассчитанный эффект, которого она добивалась только тогда, когда сама того хотела.
— Вот видишь? Все-таки красота у тебя — от природы, — сказал я.
— Рада, что вы это заметили, мистер.
— И что мне особенно нравится — этот отпечаток чистоты и невинности.
Вслед за ней я вошел в квартиру, и она взяла у меня кассету.
— «Грязная дюжина», — прочла она. — Это и есть тот фильм, который тебе непременно надо посмотреть сегодня?
— Так мне сказали.
