— Только это быстро надоедает.
— Да, раньше мы иногда это делали. Вы, должно быть, думаете, что так можно подслушать какую-нибудь похабщину, или разговоры преступников, или шпионские секреты. А на самом деле только и слышишь, что какую-то нудную бодягу. «Захвати, дорогой, литр молока, когда поедешь домой». Скука ужасная.
— И потом, столько людей не умеют разговаривать! Запинаются и бормочут, так и хочется им сказать, чтобы выплюнули изо рта жвачку или вообще замолчали.
— Конечно, есть еще секс по телефону.
— Ох, не напоминай.
— Это любимое занятие Кинга. Когда говоришь с домашнего телефона, потом присылают счет по три доллара за минуту, но если есть автомат, который ты научил работать бесплатно, то ничего платить не надо.
— Только иногда противно становится. А знаете, что мы один раз сделали? Стали подключаться и прослушивать кое-какие из этих секслиний.
— А потом влезали в разговор и вставляли всякие там замечания, так что один тип чуть не рехнулся. Он себе выкладывает денежки за то, чтобы поболтать один на один с той женщиной, у которой такой потрясающий голос...
— А лицо, может, пострашнее, чем у Годзиллы
[21]
, только никто этого не знает...
— И вдруг Кинг влезает на середине фразы и всю музыку ему портит.
— И девица тоже ошалела.
— Какая там девица, она, может, уже бабушка.
— И как начнет верещать: «Кто это сказал? Где вы? Как вы подключились к этой линии?»
Все время, пока мы разговаривали, Джимми Хонг одновременно работал на компьютере. Вдруг он поднял руку, давая нам знак замолчать, а другой рукой продолжал нажимать на клавиши.
— Порядок, — сказал он. — Скажите мне дату. Это было в марте, верно?
— Двадцать восьмого.
— Месяц — три, дата — два-восемь. И нам нужны звонки на номер 04-053-904.
— Нет, его номер...
— Это номер его линии, Мэтт. Помните, в чем разница? Ага, так я и думал. Данных не имеется.
— Что это означает?
— Что мы хорошо сделали, когда запаслись такой прорвой еды. Кто-нибудь может дать мне этих сырных палочек? Придется нам тут некоторое время повозиться, вот и все. Вас интересуют звонки, которые он делал со своего номера, раз уж мы пока в этой части системы? Жаль терять такой случай.
— Что ж, можно.
— Сейчас посмотрим. Гляньте-ка, не хочет ничего говорить. Ладно, попробуем вот этак. Ага. Так, теперь...
И тут на экране поплыл перечень звонков — в хронологическом порядке, начиная с первых минут после полуночи. Сначала два звонка до часа ночи, потом ничего до 8.47, когда система зарегистрировала тридцатисекундный разговор по номеру с кодом 212. Еще один звонок утром, несколько в середине дня, потом опять ничего между 2.51 и 5.18, когда он полторы минуты разговаривал с братом. Я узнал номер Питера Кхари. И больше никаких звонков в ту ночь не было.
— Хотите что-нибудь переписать, Мэтт?
— Нет.
— Ладно, — сказал он. — А теперь самое трудное.
* * *
Не могу рассказать вам, что именно они там делали. В начале двенадцатого они поменялись местами — Дэвид сел за компьютер, а Джимми принялся ходить по комнате, зевая и потягиваясь, потом сходил в уборную, вернулся и умял целый пакет кексов. В половине первого они снова поменялись, Дэвид пошел в ванную и принял душ. К этому времени Ти-Джей крепко спал на кровати, улегшись поверх покрывала прямо в одежде и обхватив подушку, словно боялся, что ее отнимут.
В половине второго Джимми сказал:
— Черт возьми, не могу поверить, что нет никакого способа войти в Национальную коммутационную сеть.
— Дай сюда телефон, — сказал Дэвид. Он набрал номер, проворчал что-то, положил трубку, снова набрал номер и с третьей попытки с кем-то соединился.
— Привет, — сказал он. — С кем я говорю? Замечательно. Послушайте, Рита, это Тэйлор Филдинг с «НИКНЭК-Центральной», у меня тут чрезвычайная ситуация категории пять. Мне нужен ваш входной код в коммутационную сеть и пароль, пока у меня не полетела к дьяволу вся система до самого Кливленда. Вы поняли — категория пять? — Он некоторое время внимательно слушал, потом потянулся к клавиатуре компьютера. — Рита, вы прелесть. Вы спасли мне жизнь, без всяких шуток. Можете себе представить, перед вами я нарвался на двух человек подряд, которые не знали, что категория пять идет вне всякой очереди! Вот и прекрасно, это потому, что вы умница. Послушайте, если на вас там кто-нибудь будет капать по этому поводу, я всю ответственность беру на себя. Ага, и вам тоже. Привет.
— Значит, всю ответственность берешь на себя? — спросил Джимми. — Это мне нравится.
— А что еще мне оставалось делать?
— Что за дьявольщина эта категория пять, можешь ты мне сказать?
— Не знаю. А что такое «НИКНЭК-Центральная»? А кто такой Тэйлор Фельдман?
— Ты говорил — Филдинг.
— Значит, он был Фельдман до тех пор, пока не сменил фамилию. Не знаю, старина. Я просто все это выдумал, но на Риту это точно произвело впечатление.
— Голос у тебя был вполне отчаянный.
— Еще бы. Время уже половина второго, а мы еще не добрались до коммутационной сети.
— Теперь добрались.
— Ну и прекрасно. Вот что я тебе скажу, Хонг, нет ничего лучше этой «категории пять». Пробивает все дурацкие бюрократические барьеры, понимаешь? «У меня тут чрезвычайная ситуация категории пять». Старина, да у нее глаза на лоб полезли.
— "Рита, вы прелесть".
— Старина, я же в нее влюбился, я просто обязан был это сказать. И знаешь, к концу разговора у нас уже установилось полное взаимопонимание.
— Будешь звонить ей еще?
— Готов спорить, что в любое время смогу выудить у нее пароль, если только она не догадается, что заложила всю их лавочку. А если нет, то в следующий раз, когда я ей позвоню, мы будем старыми друзьями.
— Позвони ей как-нибудь, — сказал я. — И не пытайся выудить никакие пароли или входные коды.
— Просто позвонить и поболтать?
— Вот именно. Можешь рассказать ей что-нибудь, только не старайся ничего выведать.
— Ну, вы даете, — сказал Дэвид.
— А потом, со временем...
— Понял вас, — сказал Джимми. — Мэтт, я не знаю, как у вас там с ловкостью рук или глазомером, и в технике вы ни уха ни рыла не смыслите, но вот что я вам скажу — у вас душа настоящего хакера.
* * *
По словам Конгов, самое интересное должно было начаться после того, как они залезут в коммутационную сеть, что бы это там ни означало.
