Где в этой дыре можно выпить?
Это было первое, что Каутс вообще от них услышал. Он окинул их взглядом. Изнурённые, измученные, почерневшие от солнца. Пороховая гарь, глубоко въевшаяся в морщины и поры кожи при чистке оружия. Даже лошади с их украшениями из человеческих волос, зубов и кожи всем, кто их видел, казались нездешними созданиями. Если не считать оружия, пряжек и нескольких металлических деталей упряжи, в этих вновь прибывших не было ничего, что наводило бы на мысль о том, что колесо уже изобретено.
Есть несколько мест, сообщил лейтенант. Хотя, боюсь, они ещё не открылись.
Сейчас откроются, заявил Глэнтон. И послал коня вперёд. Больше он не заговаривал, а остальные вообще не промолвили ни слова. Когда они проезжали через площадь, кое-кто из бродяг высунул голову из одеяла, чтобы поглядеть им вслед.
Бар, куда они зашли, представлял собой квадратное глинобитное помещение, а хозяин вышел обслуживать их в одном нижнем белье. Они уселись в полумраке на скамью за деревянным столом и с мрачным видом принялись пить.
Откуда вы все? поинтересовался хозяин.
Глэнтон с судьёй вышли на площадь, чтобы попробовать завербовать кого-нибудь из валявшегося в пыли сброда. Некоторые оборванцы уже сидели, щурясь от солнца. Человек с ножом «боуи» в руках предлагал любому помериться на спор лезвиями и посмотреть, у кого лучше сталь. Судья ходил между ними с этой своей улыбочкой.
Капитан, что это у вас в этих перемётных сумах?
Глэнтон обернулся. Они с судьёй действительно шли с сумами через плечо. Окликнувший их сидел, прислонившись к столбу, подогнув колено и опершись на него локтем.
В этих сумах? уточнил Глэнтон.
В них самых.
Эти сумы у нас набиты золотом и серебром, сказал Глэнтон, ибо так и было на самом деле.
Ухмыльнувшись, лоботряс сплюнул.
Вот почему ему так хочется в Калифорнию, сказал другой. Думает, его там ждёт полная сумка золота.
Судья благосклонно улыбнулся этим бездельникам.
Можете выпить вон там, указал он. Кто готов прямо сейчас на золотые прииски.
Один бродяга встал, отошёл на несколько шагов и стал мочиться посреди улицы.
Может, «дикий человек» с вами поедет, крикнул ещё один. Они с Клойсом будут для вас то, что надо.
Они уже давно пытаются уехать.
Глэнтон с судьёй разыскали тех, о ком шла речь. Грубый навес, устроенный из старого брезента. Вывеска, гласившая: «Посмотрите на Дикого Человека. Два доллара». Они прошли за занавеску, туда, где в грубой клетке из стволов паловерде сидел, скорчившись, голый имбецил. На загаженном полу клетки валялась растоптанная еда, и повсюду кружились мухи. Маленький, уродливый, с лицом, измазанным испражнениями, идиот сидел молча, уставившись на них с тупой враждебностью, и жевал какую-то дрянь.
Откуда-то сзади, отрицательно мотая головой, вышел владелец. Сюда никому нельзя. Мы ещё не открылись.
Глэнтон окинул взглядом убогий вольер. От брезента пахло маслом, дымом и экскрементами. Судья присел на корточки, чтобы рассмотреть имбецила.
Твой? спросил Глэнтон.
Да. Да, мой.
Глэнтон сплюнул. Мне тут сказали, ты собираешься в Калифорнию.
Ну да, подтвердил владелец. Верно. Так оно и есть.
А с ним что собираешься делать?
С собой возьму.
И как повезёшь?
У меня есть лошадь и повозка. Затащу его туда.
А деньги есть?
Тут поднялся судья. Это капитан Глэнтон, сказал он. Он возглавляет экспедицию в Калифорнию. Он готов взять под защиту своего отряда несколько пассажиров при условии, что они достаточно обеспечены.
Ну что ж, да. Кое-какие деньги есть. О какой сумме мы вообще говорим?
А сколько у тебя? уточнил Глэнтон.
Ну, я сказал бы, достаточно. Денег достаточно, так скажем.
Глэнтон изучающе разглядывал его. Я скажу тебе, как я с тобой поступлю, сказал он. Хочешь в Калифорнию или просто треплешься?
В Калифорнию, произнёс хозяин. Страсть как хочу.
Я доставлю тебя туда за сотню долларов, и деньги вперёд.
Глаза хозяина бегали от Глэнтона к судье и обратно. Хотел бы я иметь столько, проговорил он.
Мы пробудем здесь пару дней, сказал Глэнтон. Найдёшь ещё пассажиров, соответственно пересмотрим и твой тариф.
С капитаном всё будет как надо, заверил судья. Уж будь спокоен.
Да, сэр, поддакнул хозяин.
Выходя, они снова проходили мимо клетки, и Глэнтон повернулся, чтобы ещё раз взглянуть на идиота. Женщинам разрешаешь смотреть на него?
Как вам сказать, ответил хозяин. Никто не просил.
К полудню отряд перебрался в закусочную. Когда они вошли, трое-четверо сидевших там встали и удалились. На участке за домом стояли глинобитная печь и кузов от сломанного фургона с несколькими горшками и котлом. Старуха в сером платке рубила топором говяжьи рёбра, а за ней следили две собаки. Со двора вошёл долговязый тощий человек в заляпанном кровью фартуке и оглядел их. Наклонившись, он опёрся обеими руками на стол перед ними.
Джентльмены, заявил он, мы не против обслуживать цветных. И сделаем это с радостью. Но мы попросим их пересесть вот сюда, за другой стол. Вот сюда.
Отступив на шаг, он выставил вперёд руку в странном жесте гостеприимного хозяина. Посетители переглянулись.
Что он такое говорит, чёрт возьми?
Вот сюда, повторил долговязый.
Тоудвайн взглянул вдоль стола туда, где сидел Джексон. Несколько человек посмотрели на Глэнтона. У того руки покоились на столе, а голову он чуть склонил, будто произносил молитву. Судья сидел, улыбаясь и скрестив руки перед собой. Все они были немного навеселе.
Он считает, что мы — черномазые.
Все сидели молча. Старуха во дворе завела какую-то унылую мелодию, а долговязый так и стоял, не опуская руки. У самой двери были навалены сумы, кобуры и оружие отряда.
Глэнтон поднял голову. Посмотрел на долговязого.
Тебя как зовут? осведомился он.
Оуэнс меня зовут. Я владелец этого заведения.
Мистер Оуэнс, не будь ты таким законченным болваном, ты мог бы взглянуть на этих вот людей и понять тот незыблемый факт, что ни один из них не будет вставать оттуда, где он сейчас сидит, и куда-то пересаживаться.
Что ж, тогда я не смогу обслужить вас.
Ну, это как знаешь. Спроси, что у неё там есть, Томми.
Сидевший в конце стола Харлан наклонился и громко спросил по-испански у старухи, хлопотавшей у горшков, что у неё есть из еды.
Она посмотрела в сторону дома. Huesos.
[198]
