Днем напоили коней у прозрачного ручья, напились сами и доверху наполнили фляги. Вдалеке, милях в двух, возникла стайка антилоп. Животные застыли и, подняв головы, настороженно глядели на людей.
Ехали по долине, поросшей высокой и густой травой. В зарослях крушины на пологих склонах этих древних гор паслись коровы, напоминавшие расцветкой то черепах, то домашних кошек. Коровы при их появлении поднимали головы, а потом долго смотрели вслед. На ночлег остановились в горах и решили поужинать зайцем, которого подстрелил из револьвера Блевинс. Он выпотрошил тушку и закопал в песок, а сверху развел костер. Он пояснил, что так всегда поступали индейцы.
Ты сам-то когда-нибудь ел зайца, поинтересовался Ролинс.
Пока нет, покачал головой Блевинс.
Если собираешься попробовать, подложи в огонь побольше дров.
Он будет в порядке.
Что ты ел самое странное и необычное, спросил его Ролинс.
Самое странное и необычное? Да, пожалуй, устриц.
Горных или настоящих?
Настоящих.
А как они были приготовлены?
А никак. Просто лежали в раковинах. Поливаешь острым соусом, и порядок.
Значит, ты ел устриц?
Ел.
И какой у них вкус?
Как у устриц.
Они сидели и смотрели в огонь.
Откуда ты, Блевинс, спросил Ролинс.
Тот посмотрел сначала на Ролинса, потом снова в огонь.
Округ Ювалде. На Сабинал-Ривер.
Почему ты удрал из дома?
А ты почему удрал?
Мне, между прочим, семнадцать лет. Я имею право делать то, что захочу.
Я тоже.
Джон Грейди сидел, скрестив перед собой ноги, и курил, опершись о седло. Он посмотрел на Блевинса.
Ты и раньше убегал, верно?
Убегал.
А тебя, значит, поймали? Как же тебя угораздило попасться?
Я работал в кегельбане в Ардморе, штат Оклахома. Расставлял кегли. И однажды меня цапнул бульдог. Вырвал из меня, сволочь, целый бифштекс. Ну а потом в рану попала грязь, началось воспаление. Хозяин потащил меня к доктору, а тот решил, что у меня вообще начинается бешенство. Тут поднялась жуткая паника, и меня отправили домой, в округ Ювалде. От греха подальше.
А что ты забыл в Ардморе?
Говорю, работал в кегельбане. Расставлял кегли…
Но каким ветром тебя туда занесло?
Как-то раз у нас прошел слух, что в Ювалде – не в округ, а в город Ювалде – приезжает шоу. Я скопил денег, чтобы на него попасть, и все ждал, когда они появятся. Но они так и не приехали. Знающие люди говорили, что в Тайлере, штат Техас, их главного упрятали в кутузку. Тамошние власти объявили шоу неприличным. Гвоздем программы у них был стриптиз. Ну а потом я увидел на столбе афишу. Там говорилось, что шоу переносится в Ардмор, штат Оклахома. Вот я и двинул туда.
Ты двинул в Оклахому, чтобы поглядеть это самое шоу, переспросил Ролинс, сильно удивленный этой историей.
Ну да. Я что, зря, что ли, деньги копил? Нет, раз решил посмотреть, так уж посмотрю, и точка!
Ну и как, посмотрел?
Ни хрена! Они и в Ардмор не приехали.
Блевинс задрал штанину и показал в свете костра пострадавшую от бульдога ногу.
Видите, как этот гад меня цапнул? Аллигатор, а не пес!
А почему ты теперь собрался в Мексику, спросил Ролинс.
Потому же, что и вы…
Ролинс посмотрел на Джона Грейди.
Да? Ну так все-таки почему же?
Потому что вы решили, что в Мексике вас уж никто не догонит.
А за нами, кстати сказать, никто и не думает гнаться.
Блевинс опустил штанину и стал ковырять в костре палочкой.
Я сказал сукину сыну, что не позволю пороть меня, сообщил он.
Ты про отца?
Мой отец погиб на войне.
Значит, про отчима?
Угу.
Ну а как этот самый бульдог оказался в кегельбане?
Никак. Просто в кегельбане я работал.
Ну а что ты такое учудил, что тебя укусил бульдог?
Ничего.
Ролинс чуть подался вперед и плюнул в костер.
Ну а ты-то что делал, когда тебя укусил бульдог?
У тебя слишком много вопросов. И вообще не плюй в костер, у меня там готовится еда.
Что, удивленно спросил Ролинс. Что ты сказал?
Говорю, не плюй в костер, у меня там готовится еда.
Ролинс оторопело посмотрел на Джона Грейди. Тот рассмеялся.
Еда? Ну, приятель, боюсь, ты скоро сам поймешь, что погорячился, когда назвал это едой.
Ты, главное, предупреди, что отказываешься от своей доли, буркнул Блевинс.
То, что они извлекли из песка, раскидав уголья, сильно напоминало высушенную мумию из гробницы. Блевинс положил зайца на плоский камень и стал стаскивать шкуру, а потом соскребать мясо с костей, выкладывая куски на тарелки. Затем они полили заячьи ошметки острым соусом, завернули в последние тортильи и начали жевать, то и дело переглядываясь.
А что, ничего, бормотал Ролинс.
Точно. Я вообще думал, это и в рот не возьмешь, сказал Блевинс.
Джон Грейди перестал жевать, с интересом посмотрел на своих спутников, потом снова заработал челюстями.
Ну, вы ребята бывалые, не мне чета, сказал он.
На следующий день они продолжили свой путь на юг. Навстречу им стали попадаться повозки странствующих торговцев, направлявшихся на север, к американской границе. Эти загорелые люди с обветренными лицами гнали небольшие караваны мулов по три-четыре цугом. Мулы тащили меха, козлиные шкуры, канделилью, мотки веревок из агавы кустарного изготовления, а также канистры с местным алкогольным напитком под названием сотол. Мексиканцы держали воду в бурдюках из свиной кожи или в провощенных полотняных сумках с кранами из коровьих рогов. Некоторые путешествовали с женщинами и детьми. Завидев встречных конников, они уступали им дорогу, порой уводя мулов в кусты, а юные американцы здоровались и желали удачи. Мексиканцы отвечали улыбками и весело кивали.
Джон Грейди и Ролинс пытались купить воды у тех, кто попадался им навстречу, но вскоре выяснилось, что это очень непросто, – у американцев не было при себе подходящей мелочи. Ролинс пытался расплатиться монетой в пятьдесят сентаво, но оказалось, что за полные фляги с них причитается всего-навсего четыре сентаво и мексиканец не желает брать лишнее. Под вечер они купили фляжку сотола и поехали дальше, то и дело прикладываясь к ней и передавая ее друг другу. В результате все трое сильно опьянели. Ролинс, сделав очередной глоток, завинтил крышку, взял фляжку за ремень и повернулся, чтобы бросить ее Блевинсу, но вовремя спохватился. Конь Блевинса трусил сзади, но в седле никого не было. Ролинс тупо уставился на гнедого, затем догнал Джона Грейди. который ехал впереди, и окликнул его. Тот остановился, повернулся и удивленно спросил:
