— Вы считаете, что все было подстроено? — наконец спросила
Алдона.
— Убежден. И не просто подстроено. Все было рассчитано так,
чтобы ваш муж нашел этот нож и ударил своего сотрудника.
Она снова задумалась. Затем решительно подняла голову.
— Я не знаю, о чем вы говорите, но я полагаю, что имею право
обладать всей информацией, которая у вас есть. Что говорил вам Ахмед о моих
прежних отношениях с Алексеем? Только честно, не лгите и не изворачивайтесь. Я
уже поняла, что он рассказал вам даже то, что обычно не рассказывают.
— Он не рассказал мне ничего, — твердо ответил Дронго, — я
узнал все остальные подробности из других источников.
— Я уже поняла, из каких, — она взяла бокал и допила
кампари, возвращая бокал на место.
— Что еще вам нужно? — уже совсем другим голосом спросила
она.
— Вчера в центральном офисе вашего банка я встречался с
программистом Радиком Файзулиным. Возможно, что вы его помните. Он был самым
близким другом убитого Паушкина.
— Припоминаю. Кажется, у него действительно был такой друг.
— Он был программистом…
— Это я уже слышала. Что дальше? С ним я не училась и не
собираюсь с ним спать, — цинично заявила Алдона.
— У вас не получится, — отрезал Дронго, — вчера его убили
прямо в офисе банка. Выбросили с пятого этажа.
— Какое несчастье. Кто это сделал?
— Пока не знаем. Но подозреваем, что это мог сделать тот
самый человек, который в течение последних месяцев так успешно подставлял
Паушкина под гнев вашего супруга и решил избавиться от такого опасного свидетеля,
как Радик Файзулин.
— Вы намекаете на кого-то конкретно?
— Я думал, что вы подскажете мне имя этого человека.
— Откуда мне знать? — разозлилась она. — Откуда я могу знать
имя убийцы? Вы напрасно ко мне пришли. Я ничего не знаю и не хочу знать. Ни о
Радике, ни о других безобразиях в «Универсале». Очень сожалею, что там
создалась такая ситуация, когда прямо в банке могут убить человека. Но если
вице-президент становится убийцей, то ничего удивительного, что кто-то из его
сотрудников решает последовать его примеру.
Она говорила так, словно «вице-президент» был чужим
человеком, до которого ей не было никакого дела. И она сама назвала его
убийцей. Почувствовав, что допустила тактическую ошибку, она быстро сменила
тон.
— Как его могли убить? Там повсюду стоят камеры, — нервно
спросила Алдона.
— На лестнице нет камер. Именно там его и толкнули.
— Бедный Радик. Он был таким хорошим парнем. Один раз даже
приходил к нам, учил меня, как нужно правильно обращаться с компьютером.
Несчастный мальчик.
Похоже, что она уже сожалела о вырвавшейся у нее фразе. И
теперь пыталась сгладить впечатление от слова «убийца».
— Поэтому я и пришел к вам, — сказал Дронго, — если вы
что-то знаете, то сейчас самое время мне все рассказать. Иначе потом может быть
поздно. Вы меня понимаете?
— Понимаю, — кивнула она, — а Абасова действительно могут
посадить?
— Боюсь, что ему дадут пожизненное заключение, если мы не
сможем доказать, что он действовал в состоянии аффекта. Но для этого в суде
придется рассказать о ваших прежних встречах.
— Никогда, — выпрямилась Алдона, — только этого не хватает,
чтобы меня позорили в суде. И мое имя будет стоять рядом с именем этого
ничтожного Паушкина. Потом я никогда не отмоюсь от такого позора.
— Тогда ваш супруг обречен.
— Можно найти другие методы. Дать взятку судье или
прокурору. Не обязательно позорить меня, чтобы вытащить оттуда Абасова.
— Эти времена уже давно прошли, — возразил Дронго, — сейчас
нельзя так просто заплатить судье. Это уже коррупция, с которой начали
бескомпромиссно бороться. Ничего не получится.
— Деньги всем нужны, — цинично заявила Алдона, — если
понадобится, дадим сто тысяч или двести. Но вытащим Абасова.
— Я этого сделать не смогу.
— Вам легче меня опозорить, чем дать деньги прокурору. Какой
же вы адвокат? Значит, вы не сможете вытащить Абасова из тюрьмы. Я вас
правильно поняла?
— Почти. Без вашей помощи не смогу.
— Уходите, — гневно поднялась она, — я не хочу с вами больше
разговаривать.
Оба бульдога поднялись следом за ней. И оба одновременно
зарычали.
— Мы не сможем его спасти, если вы этого сами не захотите, —
попытался в последний раз объяснить Дронго, поднимаясь из кресла.
— Я очень хочу его спасти. Но если я правильно вас поняла,
он попал в тюрьму, спасая свою честь. И мою честь тоже. Тогда почему вы хотите
растоптать мою честь в суде? Кто вам дал это право? И вы думаете, что Абасов
согласится на такую сделку? Опозорить его жену, чтобы спасти мужа? Никогда в
жизни. У этих черномазых своя логика, — она так увлеклась, что даже не
заметила, как назвала своего мужа и его родственников «черномазыми».
Дронго понимающе усмехнулся.
— Я тоже «черномазый», — заявил он женщине. — Боюсь, что вы
действительно ничего не поняли. Уберите собак, чтобы я мог выйти.
— На место, — крикнула она обоим бульдогам, показывая в
угол. Собаки неохотно подчинились.
— У меня случайно вырвалось это слово, — торопливо
произнесла Алдона, — я нервничаю, вы должны меня понимать. Мой муж сидит в
тюрьме, обвиняемый в чудовищном преступлении. Наше семейное будущее под
вопросом. Поймите, что я в таком положении, — он отвернулась, словно собираясь
заплакать.
— До свидания, — печально сказал он. Она не стала его
провожать. Уходя, он оглянулся. Она сидела на диване и о чем-то размышляла.
Было заметно, как она нервничает. Он подумал, что не сумел ее убедить. Дверь за
ним захлопнулась. Нужно будет попытаться завтра еще раз с ней переговорить,
подумал Дронго. Но почему она настроена столь бескомпромиссно? Почему не хочет
выручить своего супруга, ведь, судя по ее словам, у нее ничего не было с этим
Паушкиным с тех пор, как она уехала в Литву. Больше семнадцати лет прошло.
Почему она так нервничает?
Почему она не сказала следователю всей правды. Стоп. А каким
образом она оказалась в отеле? Значит, кто-то ее туда пригласил. Совпадения
исключены. Ее пригласил человек, который знал о возможных наблюдателях. И
сознательно подставил ее под гнев мужа. Остается узнать имя этого человека. Но
она так не хотела ничего рассказывать.
Дронго повернулся, чтобы еще раз позвонить. Увидел массивную
запертую дверь. И убрал руку. Завтра он поговорит еще раз с Ахмедом Абасовым,
уточняя последние детали, и приедет сюда. На этот раз он постарается быть более
красноречивым. Или у него опять ничего не выйдет. Он спускался по лестнице,
решив не пользоваться лифтом, и рассуждал. Такая реакция у женщины может быть
только в двух случаях. Либо она не любит своего мужа и не хочет ничего делать
для его спасения, что глупо даже с точки зрения прагматической. У него было
хорошее будущее и очень неплохие перспективы.
