— Она объективно красивая женщина. Мне не нравятся стервы,
особенно такие, как Алдона, но я могу достаточно объективно оценивать ее
красоту.
— Вы могли бы мне этого не говорить.
— Вы бы мне не поверили. Ваш дядя потерял голову из-за
Алдоны и даже поспешил на ней жениться. Я думаю, что он несколько поторопился.
Возможно сказалось, что он несколько лет до этого вообще не встречался с
женщинами. А ей было уже под тридцать и она оказалась достаточно опытной
женщиной, чтобы ему понравиться.
— Он был единственным холостяком в руководстве банка, —
раздраженно напомнила Сабина, — и попался на ее крючок.
— Давайте не будем больше о ней говорить, — предложил
Дронго, — моя задача хоть каким-то образом облегчить участь вашего дяди.
— Вы думаете, что это он убил своего сотрудника? Что он
вообще мог убить человека?
— Увы. Боюсь, что убил именно он.
— Почему вы так говорите?
— Он сам сказал мне об этом. Он приехал в отель и поднялся в
номер, где находился Паушкин. Вошел в комнату. Дальше там, очевидно, произошла
ссора между ним и Паушкиным, которая и закончилась убийством последнего.
— Но почему они не поспорили на работе, а решили встретиться
в этом отеле? Я ничего не понимаю. Почему?
— Пока я не могу вам этого сказать.
— Он приехал в отель из-за Алдоны? — спросила Сабина. — Вы
этого не хотите мне сказать? Только не обманывайте меня. Скажите правду.
— Да, — ответил Дронго, — он действительно приехал туда
из-за Алдоны.
— Она изменяла ему с этим Паушкиным, — очень тихо произнесла
Сабина, — и поэтому он его убил. Может, она тоже была в этом номере?
— Ее там не было. И я даже думаю, что она не была любовницей
убитого. Но вы правы, убийство произошло именно на почве ревности.
— Как я сразу не догадалась, — вздохнула Сабина, — конечно,
из-за ревности. Дядя просто потерял из-за нее голову. Только из ревности он мог
так поступить. И вы не говорите об этом следователю.
— Пока у нас нет убедительных доказательств. Но я их
собираю. И как только соберу, то постараюсь убедить следователя, что это совсем
не такое простое дело, каким он его считает.
— Теперь понимаю, почему вы мне ничего не говорили.
Они подъехали к дому Сабины. Дронго вышел из салона
автомобиля, чтобы помочь ей сойти, дав ей руку.
— Может, мы куда-нибудь поедем? — неожиданно спросила она,
не выходя из машины, — не хочу возвращаться домой. Еще только половина
десятого.
— Поедем, — согласился Дронго.
Он снова уселся в машину и попросил водителя отвезти их в
ресторан.
— Куда поедем? — спросил водитель.
— В «Турандот», — предложил Дронго, — это на Тверском
бульваре, рядом с «Пушкиным».
— Хороший ресторан, — улыбнулась Сабина, — мой шеф любит
принимать там гостей. Но я там никогда не была.
— Он только недавно открылся, — кивнул Дронго.
Водитель повернул машину в сторону центра. Минут через
тридцать они подъехали к ресторану. В эти вечерние часы мест в ресторане почти
не было, но для них нашли небольшой столик на втором этаже. Дронго попросил
официанта принести им бутылку красного вина и заказал легкие закуски.
— Ничего мясного, — сказала Сабина, — только салаты. Или
рыбу.
— Я знаю, — кивнул Дронго, — между прочим, уже научно
доказано, что чрезмерное увлечение японской пищей может привести к раку
желудка. Нужно иногда употреблять и жирную баранину.
— Которая ведет к сердечно-сосудистым заболеваниям, —
улыбнулась Сабина, — это тоже научный факт.
— Есть вообще вредно, а жить тоже вредно, — согласился Дронго.
Они рассмеялись. Итальянское вино оказалось превосходным. Он
обычно заказывал «Баролло», красное вино с севера Италии. Однажды он попробовал
его в Венеции, и с тех пор эти сорта вина стали его любимыми. Когда им принесли
салаты, раздался телефонный звонок. Это был Эдгар Вейдеманис.
— Мы все узнали, — сказал он, — ты можешь мне не поверить,
но ей тоже поступали звонки с неизвестного телефона, номер которого был
засекречен. Мы пробили всю информацию через их центр, и оказалось, что два
телефона, по которым звонили Абасову и его супруге, были куплены одновременно.
На имя Иванова и Петрова. Можешь себе представить? Кто-то нарочно купил два
телефона на подставные имена, чтобы звонить обоим супругам.
— Много звонков?
— Очень. В день по несколько раз.
— Меня интересуют определенные дни. Посмотри, есть ли там
звонки четырнадцатого числа.
— Есть. Три звонка. И все три днем.
— Подожди. Посмотри внимательно, там должно быть указано
время. Я уверен, что последний звонок был в районе семи.
— Точно. В семь ноль четыре.
— А другие? Называй мне точное время.
— Один был в три часа дня. В три одиннадцать. Другой в пять
пятнадцать.
— Именно с этого номера, который неизвестный Петров
засекретил, чтобы он не высвечивался на дисплеях тех аппаратов, куда он звонил.
— Верно.
— Извините меня, — сказал Дронго, обращаясь к Сабине, — но
мне кажется это очень важным.
— Я вас понимаю. Не беспокойтесь.
— Посмотри звонки с седьмого по десятое, — попросил Дронго.
— Я смотрю. Седьмого было четыре звонка. Называть время?
— Не нужно. У тебя осталась копия звонков на мобильный
телефон Абасова?
— Конечно. Я всегда делаю копию. Ты сам много раз напоминал
мне об этом.
— Она у тебя под рукой?
— Да. Что тебе нужно?
— Посмотри, когда звонили с первого телефона Абасову. Именно
в эти дни.
— Седьмого вообще не звонили. И восьмого тоже. Зато девятого
— два раза. Подожди. Здесь два звонка утром.
— Звонили Абасову? — уточнил Дронго.
— Да. Два раза утром. В десять и в половине двенадцатого.
— Все правильно, — подумал Дронго, — именно девятого улетел
Паушкин. Я даже представляю, как это было. В десять позвонила неизвестная
доброжелательница, которая сообщила об отсутствии Паушкина на работе. Абасов
бросился проверять и уточнил, что тот улетел. В половине двенадцатого она
позвонила чтобы еще раз напомнить Абасову об отсутствующем Паушкине. Или
убедиться, что он действительно улетел. А в час дня он уже вылетал в
Санкт-Петербург к своей супруге.
