Согомонов поднял простыню, показывая тело. Дронго
поморщился. Это была Алдона. Даже после смерти она выглядела очень красивой.
Было грустно и больно смотреть на это красивое тело, которое вскоре собирались
предать земле. Дронго кивнул головой.
— Это она, — сказал он, выходя из комнаты.
Следом вышел Катусев. За ним Согомонов. Он достал сигареты и
спокойно закурил. Дронго покосился на него. Очевидно, у паталогоанатомов другие
нервы. Или другая психика.
— Никак не могу привыкнуть к этому зрелищу, — признался
следователь, — каждый раз меня потрясает вид мертвого тела. Особенно если я
встречал этого человека живым и здоровым.
— Здесь можно стать мизантропом или циником, — сказал
Дронго, глядя на Согомонова. Тот улыбнулся.
— Наоборот, — убежденно сказал патологоанатом, — именно
здесь точнее чувствуешь ценность человеческой жизни. И понимаешь, насколько все
бренно.
Дронго не стал возражать. Кивнув на прощание Согомонову, он
вместе со следователем вышел из помещения на улицу. Казалось, что воздух вокруг
морга тоже пропитан формалином. Но здесь дышалось гораздо лучше.
— Я проверю все ваши факты, — пообещал Катусев.
— Надеюсь, — кивнул Дронго, — а я постараюсь проверить
другие факты, о которых вы пока не знаете.
— У нас запрещено заниматься частной следственной практикой,
— напомнил Катусев, — это вам не адвокатура. И тем более — частным
расследованием убийств.
— Я всего лишь выполняю свою миссию адвоката, — возразил
Дронго, — и пытаюсь выяснить, что именно произошло за эти дни. Три убийства
подряд, и все связаны с банком. Согласитесь, что это уже система. И ключ к
решению этих загадок находится именно в банке. В этом я уверен.
— Возможно, — согласился Катусев. Он неожиданно протянул
руку Дронго: — успехов. Надеюсь, вы что-нибудь раскопаете. Я начинаю
сомневаться в верности наших первоначальных решений.
Он повернулся и пошел к своей машине. Дронго подумал, что
категоричность суждений всегда признак скудности ума. Он был уверен, что
Катусев сделает все, чтобы довести дело до суда и получить заслуженное
повышение. А племянник генерального прокурора оказался не просто добросовестным
работником, но и порядочным человеком. Он понял, что его первоначальные выводы
были не совсем правильны, и теперь пытался их переосмыслить. Даже ценой
собственного назначения и карьеры.
Дронго взглянул на часы. Вейдеманис его просто убьет. Но
откладывать визит к актеру они не имеют права. Уже с девяти утра сотрудники
милиции начнут выяснять, кто именно звонил в последние дни погибшей, и
неминуемо выйдут на Юницкого. Значит, их нужно опередить. Он позвонил Эдгару и
услышал его сонный голос:
— С каких пор ты стал просыпаться так рано? Сейчас только
половина седьмого утра.
— Я еще не ложился, — сообщил Дронго, — и боюсь, что тебе
тоже не дам заснуть. Нам нужно нанести визит этому актеру.
— Какому актеру? — не понял Эдгар.
— Юрию Юницкому. Тому самому, который был другом погибшей
Алдоны.
— Он живет за городом, — напомнил Вейдеманис, — туда
добираться часа полтора. Пока мы приедем, он уже уедет.
— Не уедет. Ты много знаешь популярных актеров, которые
встают на работу раньше девяти часов утра? Я думаю, что до двух он будет дома.
Как минимум.
— Не возражаю. Вызовешь машину?
— Я ее только недавно отпустил. Тебе придется за мной
приехать.
— Ты задался целью меня доконать, — простонал Эдгар, —
ничего не поделаешь. Где ты сейчас находишься?
— Около городского морга. Адрес назвать?
— Можно подумать, что в городе только один морг. Сейчас я
приеду. Назови точный адрес.
Дронго назвал адрес и убрал телефон. Он закрыл глаза,
вспоминая лицо погибшей. Как страшно, что человеческая жизнь превращается в
тлен. В ничто, в грязь. Счастливы те, кто искренне верит в Бога, они могут
умирать спокойно, рассчитывая на воскрешение души или на загробную жизнь. Что
остается агностикам, атеистам и просто обычным людям, которые отчетливо
представляют иной конец? Миллиарды лет существования Вселенной без конкретного
индивидуума, тело которого распадается на обычные атомы. И никто не может
изменить этот неумолимый закон всеобщего обновления. Смерть такое же
естественное состояние, как и сама жизнь. Может, поэтому насильственная смерть
воспринимается как вызов живой природе. И отчасти вызов Богу, ибо подобные
преступления должны противоречить его первоначальным замыслам. Но тогда почему
Он допускает такие преступления?
Все ничтожно. Наше рождение, наша жизнь и наша смерть. На
атомы распадается тело гениального полководца и великого ученого, блестящего
поэта и отважного путешественника. Великие императоры прошлого, тираны и
деспоты, злодеи и палачи, гении и титаны — все они покидали этот мир,
распадаясь на атомы. Безо всякой надежды на повторное обновление. Тогда зачем
все эти усилия? Для чего человеку дается жизнь, если большую часть ее он так
бездарно тратит на сон, пустое времяпрепровождение, поглощение пищи и ее
переваривание, на учебу, которая зачастую ему не нужна, на пустую работу,
которая не нужна всем остальным?
Он тяжело вздохнул. Только вчера днем он разговаривал с
молодой красивой женщиной, которая нравилась мужчинам и могла стать матерью,
дав жизнь новому человеку. А сегодня она находится в морге и безжалостный нож
патологоанатома исполосовал ее тело. Кажется, у этих экспертов даже не нож, а
пила. Если вспомнить, что всех живущих может ожидать эта пила и земля с
отвратительными червями, то можно стать поневоле обычным циником.
Он увидел подъезжавшую машину Вейдеманиса. Это была серая
«Тойота Камри». Он уселся в салон автомобиля рядом с Эдгаром, и машина
тронулась.
— Мы едем к нему на дачу, — напомнил Дронго.
— Я уже успел узнать адрес. Ты мне скажи, почему тебя
волнует это дело? Кто он такой?
— Если честно, то я впервые сталкиваюсь с подобным изощренным
преступлением. Чтобы убрать возможного конкурента, его заставляют поверить в
измену жены и даже подставляют возможного любовника. Я с таким никогда не
встречался. Шекспировский Яго рядом с этим злодеем просто ребенок. Продумать
такое преступление мог только гениальный негодяй. И мне хочется его остановить
до тех пор, пока он не наделал еще больших гадостей.
— И ты считаешь, что наш актер может быть таким гением?
— Пока не знаю. Увидим на месте. Но я считаю, что это должен
быть обязательно сотрудник банка. Причем высокопоставленный сотрудник, который
считает Абасова своим возможным конкурентом.
— У тебя есть претенденты?
— И не один, — честно ответил Дронго.
