— Это дорога на Тиа-Хуану?
— Да. Похоже, они и мчатся в Тиа-Хуану.
— Отвезешь меня туда?
— Вы — хозяин. Только придется взять с вас по специальному тарифу.
— Именно на это путешествие я и скопил денег.
Водитель снова прибавил скорость до пятидесяти и минут десять молчал. Преодолев новый подъем, мы увидели внизу огни Тиа-Хуаны и через несколько минут остановились на границе.
— Здесь проезжал несколько минут назад черный «кадиллак»? — спросил таксист у пограничника, проверявшего мое удостоверение. Под фонарем я впервые смог хорошенько разглядеть его лицо: круглое, сорокалетнее, курносое, с черными ирландскими глазами. Согласно прилепленной к переднему стеклу лицензии, фамилия его была Хэллоран.
— Проезжал. С шофером в униформе.
— Не знаете, кто эта дама?
— Нет. Она ездила тут и раньше, но я ее не знаю. А что? Стукнули вас?
— Нет, просто мне показалось, я встречал ее прежде.
— Ну и рожа, — не сдержался солдат, когда Хэллоран снова надавил на газ, — можно подумать, дамочка минуту назад встала из гроба и собирается улечься туда снова.
На первом же углу в Тиа-Хуане босоногий мальчишка в рубашке навыпуск кричал, размахивая картонной коробкой:
— Леденцы! Жвачка!
— Остановись, — попросил я Хэллорана.
— Вы приехали сюда купить леденцов? — ехидно поинтересовался он, тормозя.
Маленький мексиканец с голодными глазами налетел на нас, как пират.
— Жвачка! Десять за пару! — крикнул он. Зажав пятидесятицентовую монету между указательным и большим пальцами правой руки, я поднес ее к свету.
— Ты не видел, тут проезжал недавно «кадиллак» — седан?
— Да, сеньор.
— В какую сторону он повернул?
Мальчик указал направо, вверх по холму, к центру города.
— Ты уверен?
— Да, сеньор. Туда.
— Знаешь, кто был в нем?
— Нет, сеньор. Американская дама.
Мальчик не сводил напряженного и жадного взгляда с монеты. По его худому землистому лицу невозможно было определить, сколько ему лет: десять или шестнадцать.
Я бросил монету в его коробку, и он, отскочив от машины, умчался прочь, поднимая клубы пыли и двигая под рубашкой лопатками, напоминавшими крылья.
Минуя убогие деревянные жилища, прилавки с мексиканской кукурузой, одноэтажные конторы дешевых юристов, чьи вывески предлагали развод, быстро и без проблем, мы взбирались на невысокий холм, тот, на который показал мальчик. Когда мы остановились у бензоколонки в конце улицы, я спросил у служащего, не видел ли он черного «кадиллака» моей знакомой.
— Вы о сеньоре Тулузе? — спросил он. Рот его растянулся в угодливой улыбке, а тоненькие черные усики встопорщились. — Думаю, она поехала домой. Она ваша знакомая?
— Мы с ней познакомились в поезде. Она приглашала меня заходить, если буду в Тиа-Хуане, но я не знаю, где ее дом.
— Не знаете, где ее дом? Значит, вы не знаете Тиа-Хуаны! — Он ухмыльнулся, словно тот, кто не знал Тиа-Хуаны, не знал некоего не совсем приличного секрета.
— Верно, не знаю.
— А где найти девочек, знаешь? — обратился он к шоферу.
— Да.
— У сеньоры Тулузы самый большой дом на той улице. Увидите. Он каменный.
Я дал ему доллар, он сунул его за пояс и отошел, все еще ухмыляясь.
— Не понимаю, что все это значит? — недоумевал Хэллоран.
Мы свернули на оживленную улицу, ярко освещенную вначале, но убегавшую вниз, в темноту. По здешним тротуарам слонялись мужчины, а девушки поджидали их у порогов, словно отборные фрукты на блюде. Те и другие нарушали тишину, обмениваясь колкостями, сомнительными шуточками и приглашениями.
Мы остановились на первом же углу, и тотчас, будто из ниоткуда, перед нами вырос худощавый смуглый юноша в белой рубашке с открытым воротом.
— Хотите чего-нибудь получше? — живо спросил он.
— Я ищу сеньору Тулузу.
— Сеньора Тулуза — фу-у! — убежденно сказал он. — Они старые и очень дорогие. Пойдем со мной. Я покажу вам то, что надо. — Открыв заднюю дверцу машины, он наклонился и, положив руку мне на колено, прошептал: — Девушку!
Дав ему доллар, я спросил:
— Где найти сеньору Тулузу?
— Хорошо, сеньор, — ответил он услужливо. — Это вон там. Большой дом посреди квартала. — Он снова наклонился: — Скажете ей, что вас прислал Рауль? Поняли — Рауль?
Я захлопнул дверцу прямо перед его вытянутой заискивающей физиономией.
Мы проехали чуть-чуть вперед и остановились напротив большого дома. Это было внушительное строение из серого камня, нехарактерное для этих мест, больше похожее на старый фермерский дом в Огайо. В доме было три этажа, и окна светились на каждом, а занавески были задернуты. Входная дверь была закрыта, девушки не стояли у порога, зато изнутри доносились звуки музыки.
— Я зайду, — сказал я своему таксисту. — Если через полчаса меня не будет, езжай в полицию.
— Бесполезно ехать в полицию. Вы же поняли, что это за дом? Такие заведения охраняют местные полицейские.
— Поезжай в приграничную полицию. Потом вернешься в Диего и найдешь в отеле «Грант» Мери Томпсон, ясно? Скажешь ей… погоди минуту, я напишу записку.
Вырвав листок из записной книжки, я написал Мери записку, где просил ее связаться с Гордоном, и отдал Хэллорану.
— Это на случай, если я не выйду через полчаса. Сейчас десять.
Я расплатился с ним, дав немного сверху, и вышел из машины. Поднявшись по ступенькам, я постучал в тяжелую резную дверь, ощущая на своей спине взгляд Хэллорана, и отчего-то почувствовал себя немного необычно и легко.
Пара глазок появилась в дверном окошке. Глазки оглядели меня с головы до ног, окошко захлопнулось, и дверь отворилась.
— Чем могу помочь? — спросил привратник со свинячьими глазками. Он был сложен как японский борец и едва умещался в двери. По выговору в нем можно было узнать уроженца Миннесоты с норвежскими корнями. Я невольно прикинул, насколько глубоко утонет мой кулак в мягком тесте его жирного живота.
Я сказал, что хотел бы повидать мадам Тулузу.
— Ее нет дома. Но если вам надо скоротать вечерок, то мы договоримся. Если нет, то нам не о чем договариваться.
Я сказал, что буквально сгораю от желания весело провести время, и он провел меня через раздвижную стеклянную дверь в просторную комнату с высоким потолком, где играла музыка. В дальнем углу музыканты, двое юношей с изможденными лицами и лоснящимися черными волосами, играли на пианино и гитаре. Вдоль стен комнаты, занимавшей практически весь первый этаж, были расставлены столики, за которыми выпивали мужчины, причем на коленях у некоторых расположились девушки.
