Ленд помедлил, но затем подошел ближе: до того громадный, что мне показалось, он заслонил собой стены и потолок.
Я опять выстрелил, но он выбил у меня револьвер, и пуля, просвистев между нами, ушла в потолок. Ленд растерянно заморгал, словно глаза ему обожгло вспышкой, однако руки его дотянулись до моей шеи и сомкнулись вокруг нее. Я ударил его левой, и боль пронзила ее до самого локтя. Я бил его снова и снова, голова его моталась под ударами, но он только крепче стискивал пальцы, не позволяя мне дышать. Я ударил его коленом в пах. Он застонал, но не выпустил меня.
Кровь стучала у меня в висках, легким не хватало воздуха, глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Где-то рядом, затопив равнины моего сознания, зашумел черный водопад и, погрузив мои кости во тьму, унес к останкам всех мертвецов. Язык мой заставил сжатые зубы приоткрыться, колени, задрожав, сделались чужими, как бедствие в далекой стране. Я полетел в водопад.
Но железный воротник ослабел у меня на шее, и я всего-навсего свалился на пол. Со свистом набрав воздуха, я задышал чаще. Водопад ушел в подземный канал, и эхо его смолкло. Когда я сел, Гектор Ленд уже подобрал револьвер и выпрямился, держа его в руке. Он сказал:
— Зря вы со мной боролись. Я выступал на ринге.
Приоткрыв рот, он просунул ствол между блестящими зубами и выстрелил. Мозги обрызгали стену у него за спиной. Оказалось, они не темней, чем у белого человека. Тело Гектора Ленда обрушилось, подобно черной башне. Распад завершился. Круг замкнулся.
Когда смолк последний выстрел, в низкой комнате стало совсем тихо. У меня появилось ощущение, что я сижу в погребе, который уходит на сотню футов под землю и придавлен сверху горами. Чувство, близкое к панике, охватило меня, я встал и пошел к двери.
Утреннее небо неприветливо серело. Белесый туман навис над пустынными холмами. Земля показалась мне уставшей и уродливой, истерзанной грубыми страстями. Я понимал, что теперь, где бы я ни находился, она еще долго будет казаться мне именно такой. Меня опять потянуло в море.
