— Вы — настоящий солдат, Скорцени. Вам не в чем упрекать себя. Тем более, что оба мы принадлежим к черным СС,
[105]
и нам нечего скрывать друг от друга.
— Понимаю, — обронил Скорцени, делая вид, что с трудом отступает от своего намерения прекратить этот опасный разговор, все больше смахивающий на сговор. Хотя на самом деле все самое тайное уже было сказано.
— Простите за назойливость, Скорцени, однако нам предстоит прояснить еще один очень важный момент. Чтобы потом уже к этой теме не возвращаться. Несмотря на все сказанное вами, Скорцени, мне показалось, что Гитлер все еще верит, что Высшие Неизвестные спасут нас, вручат нам оружие возмездия, что они защитят нас своим библейско-космогоническим покровом.
— Уже не верит.
— Этот вывод может быть поспешным.
— Гость рейха самым жестоким образом лишил его каких-либо иллюзий.
— Значит, все то, что происходило в Рыцарском зале после его беседы с Консулом Внутреннего Мира, тоже было очередным спектаклем, со все теми же вариациями на темы видений имперского медиума?
— Я этих слов не произносил, но по существу…
— А спасать нас, хотя бы правящую верхушку рейха, они собираются?
— То есть позволят ли укрыться в Рейх-Атлантиде?
— Вы все правильно поняли.
— Вряд ли. Уже хотя бы исходя из своей маниакальной конспирации. В Стране атлантов прекрасно понимают: если союзники узнают, где скрывается высшее руководство рейха, они бросятся атаковать их подземелья. Всей имеющейся в США и в Европе военной мощью. Поэтому руководство Внутреннего Мира окажется перед выбором: то ли пожертвовать верхушкой рейха, бросив ее победителям на растерзание, то ли заменить их здесь, в рейхе, на двойников и в этих ипостасях умертвить, а трупы сжечь.
— «Приятную» же перспективу вы обрисовали, Скорцени!
— Но вполне прогнозируемую.
Прежде чем как-то отреагировать на его слова, Гиммлер несколько раз подряд пожал плечами, и, как показалось первому диверсанту рейха, всякий раз этим пожиманием завершалась неудачная попытка заговорить о том, что более всего волновало рейхсфюрера в эти минуты.
— Но кто же тогда будет править Рейх-Атлантидой, если учесть, что основным населением ее станут подданные фюрера и что прежде всего она — рейх, а уж затем — Атлантида?
— Ради этого я, собственно, и отправляюсь в Рейх-Атлантиду.
— Но уже сейчас появились какие-то версии, которые кажутся вам вполне приемлемыми…
Скорцени добродушно улыбнулся.
— Что вас рассмешило? — не осталась незамеченной его реакция.
— Приятно удивило. Ваше умение провоцировать на откровенность.
— Не провоцировать, а побуждать. И этого у меня не отнимешь.
— Согласен.
— Хотя я знаю, о чем вы, сталкиваясь со мной, думаете: «Почему ни известный журналист из "Фелькишер беобахтер" Иозеф Берхтольд, ни опытный полицейский агент Рихард Хайден удержаться во главе СС не сумели, а бывший владелец птицефабрики Генрих Гиммлер не только удержался на этой должности, но и сумел сотворить СС такой мощной и грозной, каковыми они сейчас являются?».
[106]
«Не хватало только, чтобы он вспомнил всем известное прозвище, которое до сих пор гуляет коридорами высшей власти рейха: «Гиммлер-навоз», и которое вызывает в нем приступы мстительной обиды. Вспомнил и потребовал выказать свое отношение к нему».
— Все мы до прихода в НСДАП и СС имели какие-то гражданские специальности и привязанности, — уклончиво ответил Скорцени, благоразумно обходя расставленные ловушки.
— А с другой стороны, как бы я смог руководить целой плеядой таких же дотошных и скрытных подчиненных, как вы? Так что вы хотели поведать?
Слева от шоссе появились старинные особняки падернборнского пригорода. Война их пока что не коснулась, если не считать светомаскировки на окнах да каких-то руин, открывавшихся где-то вдалеке, в створе между двумя лесистыми холмами.
— Мне показалось, — вновь заговорил Скорцени, — что арий-атланты действительно намерены сотворять двойников: двойник Гитлера, двойник Геринга…
— Гиммлера.
— И, конечно же, Геббельса, без которого германцы в своей Рейх-Атлантиде сразу же затоскуют.
— С двойником Геббельса им особенно придется потрудиться, — язвительно заметил Гиммлер, никогда не скрывавший своего легкомысленного отношения к наклонностям и занятиям министра пропаганды. — Как считаете, они сами будут создавать их или станут полагаться на наших, доморощенных?
— Им будет очень трудно создавать двойников, в которых бы поверило наше поколение германцев. А создавать их следует прежде всего для нашего. У молодого поколения появятся свои собственные герои. Причем сложнее всего будет с фюрером. Я знакомился с секретной папкой «Базы-211». Там нет основательного отчета капитана авианосца «Швабенланд» Альфреда фон Риттера. Именно того отчета, в котором речь шла о посещении им Внутреннего Мира. А ведь не следует забывать, что он был первым и, по-моему, пока что единственным из германцев, кто получил туда доступ и кто, как мне представляется, встречался с Правителем Страны атлантов.
— А что мешает допросить этого, как его, фон Риттера?
— Он возглавляет службу идеологии и внутренней охраны «Базы-211» и возвращению в рейх не подлежит. Остается загадкой, кто именно изъял этот отчет. Скорее всего, Геринг. Но знает ли об этом фюрер? Я, конечно, воспользуюсь встречей с фон Риттером на самой «Базе». Но было бы хорошо, если бы нам удалось ознакомиться с этим сверхсекретным отчетом до моей экспедиции в Рейх-Атлантиду.
— Опять этот чертов Геринг. Вы знаете, как он ведет себя в вопросе об институте Геринга.
— Я встречался с ним на его вилле «Каринхалле» и ультимативно потребовал, чтобы этот непонятно чем занимающийся институт был передан в ведение института «Аненербе», а следовательно, под ваше личное руководство.
— Я этого не знал, почему сразу не доложили?
— Не представлялось возможным. Да и происходило это только вчера, когда я неожиданно был приглашен рейхсмаршалом на его виллу.
