— Давая этот совет, я и так погрешил против устава полиции и нерушимости законов нашей благословенной страны, так что если вы настаиваете… Кстати, именно этот человек является убийцей вашей жены?
— Не могу сказать с уверенностью, но…
— То есть вы даже не уверены, что именно он убил вашу жену?! — изумился Баррас. — Послушайте, профессор… Свое отношение к вам я уже засвидетельствовал. Но поймите: если вы то же самое подтвердите для протокола, это признание резко изменит само… понимаете, — с трудом находил нужные выражения капитан, — саму сущность вашего поступка, вашего выстрела, его обоснованность.
— Вы правы.
— Не уверен, что вы действительно понимаете это. Думаю, вам следует успокоиться и пока что стараться не отвечать на подобные вопросы. По крайней мере, столь категорично. Кстати, кто же, по-вашему, убил сеньору Микейрос?
— Андеррас, Оливейру Андеррас, — таково ее настоящее имя. Убийца лежит по ту сторону скалы, за водопадом.
— Что, там есть еще один?! — ошарашенно переспросил капитан.
— Мне успел сказать об этом Кодар. Сам я тела не видел.
— В доме никого не обнаружили! — крикнул полицейский, появившийся на крыльце.
Капитан извлек из кармана основательно потемневший от пота платочек и вытер обильно орошенный лоб.
— Сюжет закручивается, — прокомментировал он, исподлобья глядя на Микейроса. — Итак, убитый там? Почему вы не сказали об этом раньше, доктор? Впрочем, извините, — сразу же спохватился он. — Эй, сержант! — позвал одного из полицейских, которые, осторожно приближаясь к краю плато, осматривали все расщелины на его склонах в районе дома. — Пройдите-ка вон туда, за водопад! Там должен быть еще один убитый.
Выхватив пистолет, сержант бросился в том направлении, куда показал офицер. Туда же поспешил и второй полицейский-рядовой.
— Давайте и мы посмотрим, — молвил капитан, едва заметно прикоснувшись к плечу доктора Микейроса.
— Это ужасный день, сеньор Баррас.
— Согласен, в нашем городе такое случается нечасто.
Выстрел, прозвучавший откуда-то из-за скалы, застал их обоих у водопада. Микейрос замер на месте, а капитан метнулся под прикрытие скалы.
— Что там, сержант?! — встревоженно спросил он полицейского, залегшего неподалеку, за камнем.
— Он ожил, черт бы его побрал?!
— Только для того, чтобы палить в полицейского?!
— Безумнейшее занятие.
— Не стреляйте, он нам нужен! — не очень храбро выдвинулся Баррас из-за скалы.
Услыхав это, Микейрос вернулся на несколько метров назад и, показывая едва заметную тропу, позвал капитана. Петляя между камнями, они начали подниматься на гору, из-под вершины которой бил родник. А когда немного погодя оба взошли на миниатюрный перевал, то увидели, что там, внизу, прямо перед ними, на гладенькой, будто отполированной каменной плите, пятясь на четвереньках, отползает к обрыву человек.
Микейрос сразу же узнал его по одежде: это был доктор Оранди. Брошенный Кодаром нож все еще торчал в его спине, но Оранди находил в себе силы подползать все ближе и ближе к пропасти. В руке у него был пистолет, однако выстрелить он уже, видимо, не сумел бы. Что же касается выстрела, который недавно прозвучал, то, наверное, он был всего лишь предупреждением: «Не подходите. Дайте умереть так, как я хочу!»
Полицейские, осмотрительно залегшие за камнями, кажется, поняли его и молча следили, ожидая, чем закончится эта трагедия. Микейрос тоже не решался поднять на него винтовку, хотя в другой ситуации ничто не удержало бы его от мести.
Вот Оранди сделал еще несколько конвульсивных движений и замер. Ступни его ног уже повисли над обрывом, и до цели, той страшной цели, к которой он стремился, осталось всего несколько движений, несколько напряженных рывков. Но почему он замер? Потерял сознание? Пытается выиграть какую-то минутку, чтобы попрощаться с жизнью, с мечтами, с этим миром?
Пистолет уже выпал из руки Оранди и лежал в нескольких сантиметрах от него. Вряд ли «Страж Земли» сумел бы дотянуться до оружия, если бы кто-либо осмелился приблизиться. Поверив в это, сержант поднялся с земли и не спеша начал подходить к нему.
— Назад! — крикнул ему капитан. — Ни шага без приказа!
Сержант резко оглянулся, отыскал его глазами и растерянно развел руками. Перечить офицеру он не стал, наоборот, демонстративно отступил на два шага назад, показывая, что безропотно подчиняется распоряжению. Тем временем другой полицейский тоже, наконец, понял, что слишком залежался за камнями, поднялся и, громко ругаясь, принялся отряхивать свой мундир. Не так уж часто приходилось ему валяться в пыли по укрытиям, чтобы теперь он легко мог смириться с этим приключением.
Возможно, крик офицера и вывел Оранди из оцепенения. Медленно оторвав голову от земли, он осмотрел людей, все это время внимательно следивших за каждым его движением, и Микейросу показалось, что на большее сил обреченного уже не хватит. Однако в последнее мгновение, каким-то неимоверным усилием воли, Оранди заставил себя оттолкнуться от каменной плиты, стать на колени и уже из этой позы, в умопомрачительном прыжке — Микейрос мог бы поклясться, что не сумеет воспроизвести его даже в воображении — бросился в бурлившую где-то там, на глубине добрых пятидесяти метров, реку.
Несколько минут спустя после исчезновения Оранди все они: полицейские, подоспевшие санитары и Микейрос — все еще стояли на своих местах и смотрели туда, где только что распорядился своей судьбой этот иностранец. Могло показаться, что они не уходят только потому, что ожидают продолжения трагедии.
— Ну что ж, на такой прыжок способен только хорошо тренированный и мужественный человек, — задумчиво проговорил капитан, спускаясь вместе с Микейросом с возвышенности.
— Страшно подумать, что люди десятилетиями овладевают тайнами всевозможных борцовских школ, закаляют волю и тело — и все это только для того, чтобы осуществлять подлые убийства, а потом таким вот способом самим уходить из жизни.
— Может, это и хорошо, что его уже нет в живых, — все равно протянул бы он с ножом в спине, да после такой потери крови, недолго. Но еще сумел бы ответить на парочку вопросов журналистов и хотя бы подставить свое лицо под объектив фотоаппарата. Впрочем, уверен, что в разглашении этой истории никто никакой заинтересованности проявлять не будет. Иностранцы из какой-то международной террористической организации… Убийства. Попытка выкрасть или уничтожить таинственные плиты, давно считающиеся исторической ценностью нашей страны, а следовательно — дипломатические демарши… Существует ли кто-либо, кого все это способно привести в восторг?
— А я вот сожалею, что никто не бросился к нему и не спас, — вновь удивил капитана Микейрос. — Возможно, день-другой он еще пожил бы, а это не так уж и мало, поверьте мне, капитан. Если можете сохранить человеку хотя бы день его жизни — сохраните. Даже если человек этот — законченный негодяй.
