А еще он понимал, что в штабном отсеке, где будет находиться несколько «бункерников», он окончательно потеряет контроль над умом и психикой этого человека. А в данной ситуации это было недопустимо. К тому же он помнил убийственные, слова фюрера, касающиеся возможных мирных переговоров с русскими и англо-американцами: «Геринг более подходящая фигура, чем я. Он гораздо лучше умеет обходиться с противной стороной».
И это было произнесено в его, Бормана, присутствии! Само собой разумеется, что Герингу немедленно передали эти слова. Не зря в тот же день из бункера исчез представитель люфтваффе генерал-майор Коллер. Этот генерал слишком авантюристичен, чтобы его позволительно было подпускать сейчас к Герингу.
«А ведь Коллера действительно нельзя было выпускать из бункера! — запоздало прозревал теперь Борман, нервно ударяя кулаком о ладонь. — Ни в коем случае нельзя было выпускать его отсюда. Ни под каким предлогом!»
40
Декабрь 1944 года.
Секретная германская морская база «Латинос» на атлантическом побережье в южной части Аргентины.
В радиограмме, которую дежурный радист базы принял с борта субмарины «Черный призрак», содержался всего один вопрос: «Находятся ли на «Латиносе» подлодка «Колумбус», кто-либо из членов ее экипажа или прибывших на ее борту пассажиров?».
Как и было условлено, радист сразу же отстучал, что «Колумбус» вышел в море вчера вечером, курсом на «Базу-211», и никого из находившихся на ее борту на базе не осталось. При этом еще и наивно поинтересовался: «А в чем дело, Алькен?».
Чтобы подстраховаться, Алькен потребовал от радиста назвать имена и клички всех троих радистов базы, которых он знал лично. Поскольку радистов Штубер предусмотрительно не сменил, просто теперь они работали под контролем, с ответом проблемы тоже не возникло. Тем более что радист передал привет Алькену от Грифа, а под этой кличкой тот знал только одного человека — коменданта базы фон Визнера.
Окончательно убедившись, что с фон Штубером и его людьми столкнуться ему не придется, уже через два часа Алькен в надводном положении ввел свою «дойную корову» в охраняемую двумя катерами бухту. Большая часть команды находилась при этом на палубе субмарины и на командном мостике. У причала они увидели только субмарину «Викинг», а среди встречавших на причале были ее моряки, несколько перешедших на службу к Штуберу охранников и начальник отдела гестапо гауптштурмфюрер Кезлин, который вместе с двумя своими подчиненными с радостью воспринял появление нового коменданта, ибо с Визнером они были на ножах.
Прибытие всякой «свежей» субмарины всегда превращалось для обитателей базы хоть в какое-то событие, поэтому ничего подозрительного в этой толпе зевак командир «Черного призрака» не узрел.
Правда, он не обратил внимания на то, что субмарина его сразу же была блокирована с моря двумя катерами, и не догадывался, что в помещениях их притаились Померанские морские пехотинцы. А как только, в окружении своих офицеров и еще с десятка матросов, Алькен приблизился к зданию администрации порта, к нему подошел гауптштурмфюрер Кезлин и объявил, что имеется приказ из Берлина, от высшего командования гестапо, о его аресте. Вместе с ним было предложено сдать оружие всем остальным офицерам и боцману.
Один из унтер-офицеров попытался вырваться из кольца моряков и охранников, чтобы пробиться назад к субмарине и позвать на помощь, но его сбили с ног. А на субмарину уже высаживались моряки-померанцы, возглавляемые Зебольдом и унтерштурмфюрером из отдела гестапо. Правда, высадку их члены команды встречали с полным недоумением, и никто никакого желания сопротивляться не изъявлял.
Однако окончательно для Алькена все прояснилось только в здании комендатуры, когда его втолкнули в кабинет Визнера, за столом которого уже скучал барон фон Штубер.
— Какими ветрами, обер-лейтенант?! — с трудом развеивал свою мрачную тоску новый комендант базы. — Что вас привело сюда?
— Это вы, штурмбаннфюрер, устроили весь этот бездарный спектакль с моим арестом?
— Повторите свой вопрос, только верно назовите чин — «оберштурмбаннфюрер». К вашему сведению, повышен в чине тем же приказом фюрера, что и назначен комендантом базы «Латинос». — Произнося этот монолог, Штубер приблизился к окну. Двухэтажное здание комендатуры находилось на холме, и с высоты второго этажа открывался прекрасный вид на скалистый залив, над которым, как и над всей Аргентиной, сейчас властвовало лето.
— Что, действительно назначен и повышен? — обратился Алькен к Кезлину и Гольвегу, вошедшим в кабинет вместе с ним.
— А кто в этом смеет усомниться?! — возмутился начальник отдела гестапо. — Вы, что ли?
Кезлин хорошо помнил, какие оргии Алькен устраивал здесь вместе с Визнером и как угрожал повесить его, если узнает, что в Берлин ушло хотя бы одно донесение о том, в чем замешан он, командир «дойной коровы».
— Лучше объясните мне, Алькен, почему я не вижу в бухте алых парусов.
— Каких еще парусов?
— Той пассажирско-почтовой шхуны, — отрабатывал доверие к себе Кезлин, — которая шла под бразильским флагом и которую вы захватили. Хотя прекрасно понимали, что из-за этого инцидента могли втянуть в войну против Германии еще и Бразилию, а вместе с ней те страны, которые с ней дружны, например Аргентину и Уругвай. И тогда мы бы потеряли всякую поддержку правительств этих стран, получив взамен враждебные нам эскадры трех государств. И все это — в конце войны, когда Германия почти растерзана врагами.
— Так где сейчас эта шхуна, Алькен? — повторил вопрос Штубер, видя, что командир «Черного призрака» намеревается отмолчаться.
— На дне, естественно.
— Вместе со всеми женщинами?
— Не стоит сожаления. За те несколько дней, которые мои моряки веселились на борту «Императрис», женщины были приведены в полную непригодность.
— В подземельях берлинского гестапо любят выслушивать такие истории, — заверил его гауптштурмфюрер Кезлин.
— Бросьте, гауптштурмфюрер, в течение войны наши субмарины перетопили сотни таких судов. И если это все, в чем вы хотите меня обвинить, то я вам не завидую. Переправляйте меня в Германию, я готов предстать перед любым судом. Замечу, что незадолго до инцидента с «Императрис» команда субмарины «Колумбус» напала на венесуэльский рудовоз. Вам, Штубер, это прекрасно известно. Почему вы не арестовали капитан-лейтенанта Штанге?
— Этот факт мне уже известен из рапорта самого командира «Колумбуса» корветтен-капитана Штанге. Подлодка «Колумбус» осталась без горючего и вынуждена была «позаимствовать» его у команды рудовоза, — проявлял похвальную настойчивость Кезлин. Он очень опасался, что Штубер отправит его в Германию под бомбы и снаряды русских, а посему старался изо всех сил. Осталась же она без горючего потому, что ваш «Черный призрак» не явился в назначенное время в заданный район, чтобы пополнить запасы субмарины командира Штанге горючим, продовольствием и боеприпасами.
