— А вот и ответ на все ваши наивные вопросы, адъютант, — негромко проговорил Брэд.
— Во всяком случае, на первый из них, — пробормотал Шербрук, ощущая, как губы его деревенеют от испуга.
Мощные бинокли адмирала и его адъютанта хорошо различали квадратные иллюминаторы, расположенные по периметру этого летающего гиганта, а также два иллюминатора поменьше, которые просматривались на башнеобразной надстройке, возможно, на командной рубке этой машины.
— Кэптен, всей эскадре: «Боевая тревога!», — прокричал адмирал в переговорное устройство, не отнимая от глаз бинокля. — Быть готовыми поднять в воздух два трехмашинных звена!
— Есть подготовить к вылету шесть самолетов, — глухим и явно испуганным голосом отозвался Вордан. — Но боюсь, что это ничего не даст.
— Без команды огня не открывать! — не стал полемизировать с ним адмирал.
— А если вдруг?
— Пилотов «летающего диска» на конфликт не провоцировать! — еще жестче приказал командующий эскадрой.
Но, как оказалось, запрет на открытие огня поступил слишком поздно. Уже в следующую минуту орудия эсминца «Ягуар» и базового судна «Монтерей» открыли по дисколету беглый огонь.
— Прекратить! — испуганно заорал адмирал Брэд. — Я приказываю: «Прекратить огонь»! — орал он так громко, словно его должны были слышать не только командир и вахтенный офицер авианосца, но и артиллеристы «Ягуара».
— Поздно, — некстати попытался угомонить его Шербрук.
— Что значит «поздно»?
— Огонь уже открыт, — на удивление спокойно констатировал адъютант. — Они там, на эсминце, и на «Монтерее», палят из всех орудий, забыв перед этим помолиться Господу во спасение своих душ. Но что странно, остальные суда огня не открывали.
— Прекратите болтовню! — буквально прорычал адмирал. — Вы передали мой приказ, кэптен?
— Так точно, сэр!
— Но они продолжают стрелять!
— Так точно, сэр, они ведут огонь по воздушному судну противника.
— Но почему они это делают?!
— Они военные моряки, сэр, — напомнил Вордан доктору Брэду разницу между одетым в военный мундир гражданским полярным исследователем и истинно морским офицером. — На море случаются ситуации, когда моряк должен действовать, исходя из безопасности судна, не дожидаясь приказа. Этим огнем они пытаются спасти свое судно.
— Этим огнем они всех нас погубят! Вы хоть это понимаете?!
Командир авианосца помолчал, пытаясь усмирить гнев своей призрачной смиренностью, а затем, вернув себе обладание обреченного, сказал:
— Пилоты уже в кабинах, господин командующий. Давать команду на взлет?
— Какой смысл? Пусть остаются в кабинах, но взлетать пока что не следует.
Соломоново решение, признал Вордан, понимая, что на самом деле командующий эскадрой попросту растерялся. Как растерялся и он сам, командир авианосца.
— Но командир пилотов настаивает, — все же попытался подтолкнуть его к иному решению кэптен. — С ним трудно не согласиться. Самолеты лучше рассредоточить в воздухе, так безопаснее.
— Групповой взлет авиации может быть воспринят пилотами дисколета как начало воздушной атаки.
— Так точно, сэр, — не понял истинного смысла сказанного кэптен. — Они должны видеть нашу мощь и знать, что если понадобится, мы полны решимости атаковать их.
— Не мощь, а миролюбие наше видеть они сейчас должны, кэптен!
— Но они пожгут наши штурмовики прямо на палубе, и тогда… — начал было Вордан, однако адмирал прервал его:
— Я сказал: штурмовикам палубы не покидать! Это приказ!
Кэптен не ответил, но не потому, что не согласился с командующим. Он тоже не выработал никакого плана действий, что, конечно же, не делало ему чести. Все орудия вдруг умолкли, ни один из самолетов на взлетную полосу не вырулил, а между тем огромный дисколет медленно надвигался на базовый корабль «Монтерей». Он не знал, что предпринять, как не знал этого и контр-адмирал Брэд.
«Нас не готовили к борьбе с таким противником, — оправдывался перед самим собой кэптен. — Мы понятия не имеем, как ему следует противостоять, а главное, каковы его методы военных действий и каков его арсенал».
Тем временем адмирал наконец вышел из оцепенения и бросился к ведущей вниз винтовой лестнице. Он понимал, что в такие минуты обязан находиться на командном пункте или в расположенном рядом с ним бронированном отсеке. И решения придется принимать вместе с командиром авианосца и полковником разведки.
Спустя две-три минуты он действительно оказался на командном пункте. Запыхавшийся адъютант влетел вслед за ним.
— Что тут у вас, кэптен? — просил адмирал.
— Боевая тревога объявлена, — произнес кэптен то единственное, что он мог в такие минуты произнести, — вся команда заняла своим места в соответствии со штатным расписанием. Артиллеристы и летчики ждут приказа.
— Так вот, передайте командирам всех кораблей: «Прекратить движение! Застопорить двигатели!».
— Но в таком случае мы лишаемся маневренности, — пожал плечами командир авианосца.
— Маневренность наших судов никакой роли теперь уже не играет, — отрубил адмирал.
— Вахтенный офицер, — не стал возражать кэптен, — передать командирам всех судов приказ командующего эскадрой.
Дисколет по-прежнему надвигался на базовый корабль «Монтерей» и делал это с такой угрожающей неспешностью, словно намеревался навалиться на него и самой массой своей погрузить боевое судно в глубины океана. «А ведь там все наши запасы! — с ужасом напомнил себе адмирал. — Если мы их лишимся, экспедиция будет сорвана. — Но тут же спросил себя: «Так что ты предлагаешь?».
— А ведь ни один снаряд до этой чертовой машины не долетел, — вдруг молвил Шербрук, обращая внимание адмирала на этот, самый ужасающий, факт противостояния артиллерии двух судов и «невозмутимого» дисколета.
— Вижу, — едва слышно молвил Брэд.
— На этом воздушном танке действительно нет ни одной вмятины, — поддержал его полковник разведки Ричмонд, которого кэптен тоже вызвал на командный пункт.
— Вижу, полковник, вижу!..
Брэд так и не понял: зависал ли дисколет на какое-то время над огромным базовым судном или же медленно проплыл над ним, угрожающе надвигаясь теперь уже на флагманский авианосец. По мере того, как этот «посланец небес» приближался, адмирал терял ощущение реальности. Воля и сознание его были полностью парализованы.
Оставив в покое бинокли, они с адъютантом, полковник Ричмонд, кэптен и старший вахтенный офицер, молча наблюдали, как, все увеличиваясь в размерах, дисколет восставал между авианосцем и небом, заставляя воспринимать себя с покорностью людей, дождавшихся давно обещанного им Судного дня.
17
Декабрь 1944 года. Антарктика. Море Уэдделла.
