— Поэтому и предлагаю заложить на одной из высоких «подошв» этого горного массива временный лагерь, — оживился второй лейтенант Максвилл, дождавшись своего часа, — и отобрать для его гарнизона людей, неплохо владеющих альпинистскими навыками.
— Каков смысл в их восхождениях? — скептически поинтересовался Брэд, осматривая пространство под самолетом сквозь слегка подернутый изморозью иллюминатор. — Если, конечно, исключить полярную альпийскую подготовку.
— Как и во время первого полета, мое внимание привлекли два ледовых грота, расположенных, кстати, по разные стороны вершины, но почти друг напротив друга. Не исключено, что они могут соединяться между собой. Причем входы их виднеются почти у основания плато.
— Согласен, это аргумент.
— Думаю, двух-трех дней вполне достаточно, чтобы изучить эти гроты.
Адмирал заметил впереди какую-то сопку, внешне напоминающую курган, но в бинокль было видно, что это всего лишь обледенелая скала, с причудливыми наростами спрессованного ветрами снега.
— А вы что скажете, Фройнштаг? — обратился он к сидевшей по ту сторону столика журналистке. — Ни одна из местностей, которая открывалась нам в этих местах, никаких ассоциаций у вас не вызывает? Вы понимаете, о чем я.
— Никаких, мой адмирал. Ничего общего с теми описаниями, которые мне врезались в память. Не думаю, что один из входов во Внутренний Мир может находиться здесь. Местность доступная и слишком уж приметная.
— И женская интуиция тоже молчит, — не спросил, а скорее с грустью констатировал доктор Брэд.
— Есть предложение прекратить эту карусель и двигаться дальше, — послышался из переговорного устройства голос первого пилота. — Все, что было достойно внимания, бортовой фотограф увековечил на пленке, поэтому жду ваших указаний.
— А было нечто такое, что привлекло ваше внимание, капитан?
— При необходимости самолет можно было бы посадить даже на вершине этой горы. Если ее чуток подчистить, получилась бы неплохая взлетно-посадочная полоса. Если вас интересует именно эти возможности Нового Клондайка.
— И эти — тоже, — уклончиво ответил адмирал. — Ложитесь на курс. По-прежнему следуем строго на юг.
— Давно мечтал поразмяться на Южном полюсе, — взбодрился командир «Кобры».
Прощально пробарражировав над плато, пилот стал набирать высоту, чтобы преодолеть видневшийся на их пути небольшой горный хребет.
— Впрочем, мое внимание привлек проходящий рядом с одним из гротов разлом, — вдруг вспомнила Лилия. — Судя по голубизне льда, под его покровом скрывается озеро.
— Ну, озером его следует называть лишь условно, поскольку вся водная масса его давно превратилась в сплошную глыбу льда, — возразил Максвилл.
— Убеждена, что это одно из теплых озер, которых в Антарктиде обнаружено уже несколько, и в которых толщина льда лишь немногим превышает обычную толщину озерных льдов где-нибудь в Швейцарских Альпах, в Карпатах или в озерах Северной Канады.
Адмирал и второй лейтенант морской пехоты многозначительно переглянулись. Оба они сейчас подумали об одном и том же: а не вернуться ли к этому разлому, чтобы пройтись над ним еще раз, на самой низкой высоте. А возможно, и посадить на него самолет. Однако отдать приказ летчику мог только адмирал, а он на это не решился.
— Мы пока что настолько плохо знаем этот континент, — молвил он, — что оспаривать подобную версию бессмысленно.
— Как и отстаивать ее, — уточнил Максвилл.
— Но если верить преданиям, которые бытуют в особом отделе американской разведки и получены от германских подводников, то под этими тысячелетними льдами существует вполне пригодное для жизни людей пространство — с неизменно теплым, кислородно-насыщенным воздухом, полезными ископаемыми, плодородной почвой, а главное, со своим внутренним солнцем.
— Искусственным, следует полагать? — спросил второй лейтенант.
— Как знать, — ответила вместо адмирала Лилия Фройнштаг.
И Брэд вновь, в который уже раз, перехватил очарованный красотой германки взгляд морского пехотинца. Это был взгляд самца, готового сразиться за свою избранницу даже с вожаком. И командующий эскадрой, этот некстати состарившийся вожак стаи, чувствовал: еще немного натиска, и Фройнштаг может пасть в объятия молодого, статного и физически мощного гренадера.
— Но не естественное же, — удивленно возразил Максвилл. — Даже здесь, в фантастической Антарктиде, следует оставаться реалистами.
— Пока мыс вами, мой лейтенант, не побываем там и лично не убедимся, — мило улыбнулась журналистка, явно поигрывая на нервах адмирала, — стоит воздерживаться от любых отрицаний. Так что, мой лейтенант, побываем?
Оказалось, что этот морской пехотинец еще не избавился от способности краснеть и теряться, по крайней мере, в присутствии соперника. Растерянно взглянув на адмирала, он демонстративно пожал плечами, давая понять, что и сам он тоже смущен откровенным заигрыванием немки.
— …И если к этому добавить, — продолжил свою мысль доктор Брэд, стараясь не поддаваться эмоциям, — что обитатели Внутреннего Мира не знают ни засух, ни столь же губительных ливней, что их селения не превращаются в руины под натиском землетрясений, ураганных ветров, океанских цунами и всего прочего, что постоянно подстерегает нас, грешных обитателей грешного Наземного Мира, то становится понятным, что имели в виду библейские сочинители, когда твердили нам о некоем земном рае. И если все эти утверждения являются правдивыми, то возникает вопрос: может, мы, земляне, попросту не разобрались, какие уровни планеты следует обживать и польстились на ее коварную поверхность?
Морской пехотинец решился возражать ему однако адмирал улавливал лишь какие-то отрывки его фраз. В это время он уже был за тысячи миль отсюда, в своем ранчо, на полуострове Боливар, каким-то чудом уцелевшим между волнами Мексиканского залива и бухты Галвестон. Возведенное из дикого, почти необработанного камня, это неказистое двухэтажное строение давно следовало бы снести по приговору местного суда, как разрушающее архитектурный ансамбль, составленный из вилл местных техасских скотопромышленников и банкиров.
Но Брэд не просто любил этот свой Полярный Замок, с приданным ему клочком каменистой земли на берегу бухты, но и гордился этим своим единственным в жизни более-менее серьезным приобретением.
В этом «замке» было собрано все, чем он жил, что десятилетиями накапливал и коллекционировал: его книги о льдах, полюсах и безумцах, посвящающих им свои жизни, а следовательно, составляющие одну из самых богатых «полярных библиотек» мира, его коллекция камней, собранных на берегах всех океанов, и в горах всех континентов, его фотоальбомы — с холодными, загадочными ликами айсбергов и ледяных пустынь, сам вид которых повергал попадавших в Полярный Замок женщин в леденящую дрожь и в тихий ужас.
Впрочем, обитель его женщинам никогда не нравилась — с этим Брэд уже даже успел смириться. Во всяком случае, ни одна из побывавших у него на ранчо восхищения своего не высказала, даже из тех, что очень пытались понравиться ему.
