— Я понял: когда Зомбарт понадобится, его позовут.
Никто из руководителей СД не отреагировал ни на его слова, ни на его уход.
— А ведь лжефюрера могут использовать не только враги Гитлера, но и его соратники, — первым нарушил воцарившееся молчание Отто Скорцени.
— И соратники? — насторожился Гиммлер. Он, возможно, как никто иной в рейхе, знал о маниакальной подозрительности Гитлера и понимал, как болезненно тот мог бы отреагировать, если бы слова Скорцени дошли до его слуха.
— Особенно много иллюзий в этой связи может возникнуть в дни, когда враги ворвутся в рейх и для многих из нас придет время уходить в подполье.
Услышав это, Гиммлер и Кальтенбруннер замерли от удивления, однако «первый диверсант рейха» сделал вид, что не заметил их замешательства. Мысль о том, что может настать день, когда верхушке рейха придется уходить в подполье, до сих пор в открытую высказывать никто не решался. По крайней мере, вслух, а тем более — в присутствии Гиммлера. Такая возможность лишь иносказательно подразумевалась.
И каким в таком случае видится вам развитие событий? — поинтересовался Гиммлер.
— К тому времени Зомбарт уже мог бы укорениться в одном из убежищ, сплотить круг надежных соратников и с одинаковым успехом сбивать с толку и людей, праведно верных нашей идее, и, что особенно приятно, наших непримиримых врагов.
— За вашим предположением уже просматриваются конкретные лица? — попытался уточнить рейхсфюрер. — Я имею в виду «круг надежных соратников» лжефюрера.
— Пока что — нет. Однако испытать лжефюрера в конкретной обстановке стоило бы уже сейчас. Воспринимая при этом лжефюрера всего лишь, как лжефюрера.
Гиммлер и Кальтенбруннер облегченно вздохнули. Им явно не хотелось затевать новую волну репрессий.
— Где именно вы предложили бы использовать Зомбарта? — заинтригованно спросил Гиммлер.
— Для начала — в «Регенвурмлагере», дьявол меня расстреляй. Под землей, и подальше от Берлина. Если он там и собьет с толку коменданта или какого-нибудь офицера охраны, ему это простится
Рейхсфюрер и обергруппенфюрер СС взволнованно переглянулись.
— Интересная мысль, — неожиданно быстро поддержал Скорцени начальник РСХА. — Главное, чтобы он был подальше от рейхсканцелярии и Берлина, и боже упаси его путаться у меня под ногами.
— Так вот, «Регенвурмлагерь» как раз и решает проблему ставки лжефюрера. А что, далекий от Берлина подземный город СС. Ограниченный, мало контактирующий с наземными войсками и гражданскими лицами, гарнизон. Свой, оригинальный уклад жизни.
— Логично, — без особого энтузиазма признал и рейхсфюрер СС. Он прекрасно понимал, что в конечном итоге решать этот вопрос придется ему. И объясняться с фюрером по поводу этой акции — тоже выпадает ему. Как, впрочем, и отвечать за ее последствия. — Но пока что мы даже предположить не можем, как к этой затее отнесется сам фюрер.
— В свое время он сам дал добро на подготовку нескольких двойников.
— Если бы мне сообщили, что в «Регенвурмлагере» должен появиться Лжегиммлер, — задумчиво произнес рейхсфюрер СС, — я долго думал бы, прежде чем согласился бы на его явление миру.
— Но в конечном итоге, исходя из интересов Германии, согласились бы, — заверил его Скорцени.
— Не уверен. И потом, как вы собираетесь преподносить офицерам гарнизона появление в «СС-Франконии» фюрера. Они послушают радио или прочтут газету и узнают, что на самом деле в тот день, когда фюрер якобы появлялся в их подземелье, на самом деле он встречался в Берлине с каким-то иностранным дипломатом или провел полтора часа в новом батальоне гитлерюгенда. И что дальше, как вы будете объяснять явление им фюрера в подземелье?.
— Нужно в пропагандистском плане преподнести эту операцию как создание в лагере секретной штаб-квартиры фюрера, в которой он якобы время от времени появляется, в лице Имперской Тени, естественно. Очень скоро это породит у обитателей «Регенвурмлагеря» уверенность: Гитлер действительно рассматривает «СС-Франконию» в качестве своей новой ставки. При этом важно, — излагал свою точку зрения Скорцени, — чтобы в первое общение с гарнизоном вступил истинный фюрер, а уж затем импровизировал Имперская Тень.
— А вы уверены, что фюрер согласится на такой шаг? — усомнился Кальтенбруннер.
— Убежден: фюрер поймет суть нашего замысла, согласится уделить городу СС несколько часов своего бесценного времени и смирится с ролью своего двойника в подземном городе СС.
Скорцени ждал, что свою речь Кальтенбруннер вновь завершит словами: «Только бы лжефюрер находился подальше от рейхсканцелярии и Берлина, и боже упаси его путаться у меня под ногами». Однако на сей раз шеф РСХА воздержался от этого условия, и обер-диверсант почувствовал, как из противника взращивания лжефюрера Кальтенбруннер превращается в его сторонника. Обер-диверсанта это умиляло.
— Насколько мне известно, фюрер уже встречался с Зомбартом, — теперь в голосе Гиммлера тоже послышались нотки сомнения: стоит ли возражать против столь необычной операции в «СС-Франконии»?
— Правильнее будет сказать, наблюдал за ним, — уточнил Скорцени.
— И каковой была реакция фюрера?
— Остался так же доволен поведением своего двойника, как и своим собственным.
Гиммлер скептически ухмыльнулся.
— Самим собой фюрер теперь остается доволен крайне редко. Что скажете по этому поводу, Кальтенбруннер? — попытался он вывести из сомнамбулического молчания шефа РСХА.
— …Если только жестко контролировать каждый шаг Великого Зомби, — как называет его наш друг Скорцени.
— К нему будут приставлены надежные люди, — заверил его обер-диверсант. — Я возьму это на себя. Но мы сразу же должны уяснить: свита Зомбарта обязана «играть короля» по всем канонам режиссерского искусства. То есть вести себя так, словно все они имеют дело с настоящим фюрером.
— Намекаете на то, что мы должны будем подняться и приветствовать его «Хайль, мой фюрер!»?!
— Что, несомненно, помогло бы Зомбарту войти в образ, — невозмутимо подтвердил Скорцени, наблюдая, как Кальтенбруннер, всегда остававшийся крайне неравнодушным к Спиртному, напористо завладевает бутылкой вина.
— Идите вы к дьяволу, Скорцени, — благодушно проворчал Гиммлер, стараясь не замечать пристрастия шефа РСХА.
— И знайте, что я присоединяюсь к этому пожеланию, — добавил Кальтенбруннер.
— В таком случае мне придется сделать это за вас. Помня, что сам господин Шикльгрубер признал в нем «своего фюрера» совершенно безоговорочно.
Гиммлер и Кальтенбруннер удивленно переглянулись. Рейхсфюрер СС повертел головой и многозначительно промолчал, в то время как Кальтенбруннер застыл с бокалом у рта, словно ждал разрешения или вдруг усомнился: стоит ли его вообще осушать.
Неизвестно, сколько времени продолжалась бы эта немая сцена, если бы в проеме двери не возник штандартенфюрер СС Брандт.
