— Нет, это не в тыл к русским, Стрелок-Инквизитор, — окончательно развеял сомнения Толкунова Штубер. — Это чуть поближе. Правда, что войну вы начинали стрелком-радистом бомбардировщика?
— Сначала я служил в аэродромной прислуге, потом посадили вместо убитого стрелка. В рации я немного смыслил. На девятом вылете подбили. Выбросился с парашютом. Остальные погибли вместе с самолетом, направив его на шоссе. Все это я уже рассказывал вам.
— Никогда нелишне вспомнить прошлое, — заметил Штубер, подходя к бойнице и поворачиваясь к Стрелку-Инквизитору и Зебольду спиной. Он любил говорить, стоя спиной к собеседнику, и многие считали, что подражает фюреру. Однако сам он не стремился к этому. Его отец, рафинированный, голубых кровей аристократ генерал Штубер, всегда говорил так с людьми, которые по каким-либо причинам раздражали его или же были недостойны того, чтобы оказаться по-дружески принятыми и понятыми. Так что эту манеру Вилли перенял от отца еще в детстве, когда о Гитлере он и не слышал.
— Хотите определить меня в авиацию?
— В общих чертах вы знаете устройство самолета, владеете летной терминологией; летная форма тоже привычна для вас, — вслух рассуждал гауптштурмфюрер.
— Неужели вновь придется?…
— Не летать, нет. Это исключено.
— Что же тогда?
— Попав в самолет, вы обязательно подожжете его и будете спокойно наблюдать, как он пылает вместе с вами, пока не грохнетесь об землю. Нас такой исход не устраивает. — Штубер никогда не обращал внимания на то, как подопечные реагируют на его не всегда деликатные шутки. В то же время эти шутки позволяли ему откровенно высказывать все, что он думает о них. В иносказательной форме, конечно. — Вы станете стрелком-радистом самолета, который доставил сюда, в наши леса, небольшой разведывательный десант. Парашютисты высадились, вы легли на обратный курс, однако невдалеке отсюда самолет подбили. Остальные члены экипажа, естественно, погибли. Все, как в жизни, правда, Стрелок-Инквизитор? За исключением нескольких деталей. В плен вы не сдавались. Ни добровольно, но по обстоятельствам. Зная, что где-то здесь бродят ваши десантники, вы прошли более пятидесяти километров, вернулись на место их десантирования и теперь разыскиваете то ли десантников, то ли группу Беркута, с которой они должны соединиться. Хотя в общем-то вас устраивает любой партизанский отряд, и вы будете признательны каждому, что-либо знающему о партизанах, подпольщиках, бывших активистах… Как видите, операция для новичка. Я прав, мой фельдфебель? — снова повернулся лицом к подчиненным Штубер.
— Но все же справится с ней не каждый, — уточнил Зебольд. — Поэтому лучшей кандидатуры, чем наш Стрелок-Инквизитор, не найти. — Как ни странно, Толкунов так ни разу не запротестовал против этой клички — Инквизитор. Сразу же принял ее как должное. — Только он способен выдержать любую проверку здесь, в тылу у фашистских оккупантов, — осклабился фельдфебель. — Даже если ее будет вести профессиональный летчик. Если, конечно, мы подскажем Стрелку-Инквизитору, из какого аэродрома поднялся его самолет, каким курсом шел, сколько было десантников, их задание.
— Задание я не мог знать, — заметил Толкунов. — Их посадили на борт и приказали нам лететь. Но кто летит, куда, с какой целью, с кем потом выходит на связь — все это держится в тайне.
— Поняли, Зебольд? Я всегда говорил, что в любом деле нужен профессионал. А мы с вами в делах авиаторов дилетанты. — Штубер посмотрел на часы. — Через пять минут должен прибыть человек из ведомства Роттенберга. С обмундированием и амуницией. Сейчас вы его встретите и останетесь втроем в самой большой палатке. Никто в лагере не должен знать, к чему вы, Зебольд, готовите нашего агента.
— Яволь, господин гауптштурмфюрер.
— Да, и еще… Сначала вы очень трогательно его проинструктируете. Потом проведете беседу с пристрастием в «крестьянской избе». Ну а затем, если окажется, что ваш подопечный хорошо усвоил свою легенду, — основательный допрос в «штабе партизанского отряда». Сценарий вам всем троим знаком. Роли расписаны. Спектакль должен пройти при несмолкаемой овации публики. — Штубер пожевал нижнюю губу, поиграл желваками и вдруг, никак не связывая это со всем тем, о чем здесь только что говорилось, сказал: — Мне надоела эта крепость. И эта дурацкая башня, Зебольд. На окраине Подольска я приметил обнесенный каменным забором особняк. Не пора ли нам перебраться туда?
— Это не тот, где мы зимовали, господин гауптштурмфюрер?
— Именно тот. Но по-настоящему я приметил его только летом.
Фельдфебель понял, что разговор окончен и, молча кивнув Штуберу, похлопал Толкунова по плечу:
— Во всем остальном мы разберемся сами, Стрелок-Инквизитор.
58
Когда утром Штубер подъехал на своей восстановленной «фюрер-пропаганд-машинен» к отделению гестапо, Роттенберг уже ждал его в стоявшем посреди двора «оппель-адмирале».
— Чтобы упредить ваши вопросы, сразу же объясняю: мы вместе выезжаем в лес, будем руководить операцией против отрядов Иванюка и Роднина, — объяснил оберштурмбаннфюрер, поздоровавшись и пригласив Штубера сесть на заднее сиденье своей машины. — Разгромить это соединение сейчас вряд ли удастся. Не хватит сил. Они будут маневрировать, разобьются на мелкие группы и начнут просачиваться в соседние леса. Поэтому назовем эту акцию операцией оттеснения.
— Цель — не дать им соединиться с десантниками, — продолжил его мысль Штубер.
— Ради этого для нас не пожалели даже двух бомбардировщиков. Правда, они совершат всего по два вылета в течение дня, но все же. Бомбардировщики, которые так нужны сейчас фронту… В моей практике это впервые. Если к этому добавить три средних танка, две танкетки и две самоходки… Это уже почти дивизия.
— Рейд против партизан может облегчить нам операцию «Стрелок». Но лишь в том случае, если будет уничтожена рация. Иначе партизаны немедленно свяжутся с Москвой и выяснят, был ли сбит Стрелком самолет, на котором служил рядовой Толкунов или кем он там будет согласно нашим документам.
— Тем более если речь пойдет именно о самолете, выбросившем десант. Установить это проще простого. Поэтому такая спешка, гауптштурмфюрер, только поэтому…
— Меня смущает еще одно обстоятельство. Существует ли уверенность, что никто из десантников действительно не сумел разыскать партизан? Правда, десантники могут и не знать в лицо стрелка транспортного самолета, который их выбрасывал…
— Вы правы, — согласился Роттенберг после некоторого раздумья. — Слишком большой риск. Это должен быть другой самолет. Просто спасшийся стрелок случайно узнал от местного крестьянина, что где-то здесь, по слухам, выбросился то ли десант, то ли экипаж подбитого самолета. Тогда все становится более-менее правдоподобным. А главное — остается маневр для игры в том случае, если партизаны отнесутся к Стрелку-Инквизитору с недоверием.
— Думаю, лучше будет, если он не попадет на допрос в штаб Иванюка или Роднина. Его дело — искать следы десантников. И конечно же — Беркута. Кстати, я хотел бы поговорить с уцелевшими полицейскими, которые несли службу у моста на двадцатом километре. Они ведь должны запомнить «немца-связиста», казнившего третьего охранника.
