Анна Ивановна вышла проводить ее до шоссе. Надежда
неожиданно оглянулась и увидела, что Алексей внимательно на нее смотрит.
Она обернулась так быстро, что он не успел погасить в глазах
искорки живейшего интереса.
— Так что, Анна Ивановна, с соседом вашим?
— Ох, Надя, там такая история. Его с работы сократили.
А жена из дому выгнала.
— Ну уж!
— Вот честное слово. Он сам рассказывал.
Вот слушай. Приезжаем мы пятнадцатого апреля, как всегда,
вижу я — соседский дом открыт. Я сначала думала, может, кто залез, а потом
захожу и вижу, что лежит кто-то, болеет. Дом нетопленый, он сам кашляет — ужас.
Дали мы ему дров, продуктов кое-каких, потом он очухался
потихоньку, начал в огороде возиться, сарай на дрова разобрал. Ведь она ему ни
денег, ни вещей не отдала!
— Странная история, — недоверчиво проговорила
Надежда.
— — А что ты думаешь? Очень даже может быть! Сейчас
ведь как? Жили-жили, а если деньги перестал зарабатывать, то сразу никому не
нужен. А мужчина-то приличный, работящий, не пьет совсем. Вот я думаю, может,
найти ему кого-нибудь?
— Да кого же вы ему тут в деревне найдете?
— И то верно! Ну, спокойной ночи, заходи еще!
Дома оказалось, что некормленый Бейсик опустился до
попрошайничества. Он сидел на тропинке, ведущей к речке, и, увидев рыбака,
поднимающегося с удочкой, начинал так жалобно мяукать, что каждый проходящий не
мог не бросить ему рыбешку. Надежда пришла в ужас.
— Бейсик, как тебе не стыдно, ты же кот из приличной
семьи!
Бейсик даже не стал делать вид, что смущен.
Когда огород был полит и все дела переделаны, Надежда
присела на лавочке поразмыслить.
«Мне сорок восемь лет. Как ни печально это сознавать, но
факт есть факт. Правда, мой муж утверждает, что выгляжу я лет на пять моложе.
Но, во-первых, это он мне льстит, во-вторых, здесь, без косметики и в простом
платье, в общем, можно отбросить максимум года три. И вряд ли мужчина моложе
сорока может положить на меня глаз, не будем переоценивать свои силы. А это
значит, что интерес, который я заметила в глазах Алексея, вовсе не амурного
свойства. И я смело могу предположить, что интересую его исключительно как
человек, непосредственно замешанный во всей истории с покойником. Но он-то
здесь каким боком? Нищий бедолага, выгнанный женой из дому, какая у него связь
с убийством в лесу? Нет, верно, он просто так смотрел. Может, ему понравилось
подаренное Алкой платье? Некоторые мужчины реагируют на яркий цвет, как
бабочки…»
С такими мыслями Надежда легла. Она думала, что долго не
заснет от переживаний, но заснула сразу же, и снился ей муж. Веселый и
довольный.
* * *
У капитана Свирбенко был гость. Капитан закрылся с ним в
самой дальней комнате своего большого деревенского дома на окраине Оредежа. У
капитана была еще квартира в пятиэтажном доме в центре поселка, там он жил с
женой и детьми, а здесь остались мать и незамужняя сестра. Гость капитана еще
днем дал ему знать, что зайдет, поэтому Свирбенко его ожидал. Гость принес
бутылку коньяку, но сам почти не пил, только пригубил рюмку.
Зато капитан, намучившись с утра, дал себе волю. Гость посмотрел
на часы и приступил к цели своего визита.
— А что, Свирбенко, с этим покойником, что утром в лесу
нашли, неясности какие-нибудь есть?
— Какие неясности? — отозвался капитан, закусывая
коньяк свежепосоленным огурчиком. — Все просто. Удушили жмурика, и все.
— Удушили, говоришь? А мне показалось, это несчастный
случай, человеку плохо стало в лесу, он и помер. От астмы там или от инсульта.
Капитан отставил недопитый стакан и уставился на своего
визави.
— Да как же от астмы, когда там ремень кожаный на шее имеется.
Гость слегка поморщился.
— А ты уж всем и растрепал про ремень.
Кто его видел?
— Врач видел, — ответил Свирбенко, подумав. —
Я видел, Васильич, парень, что снимал.
— Ну с Васильичем и со вторым ты уж сам договорись, а
врач ваш?
— Да нет, из больницы, штатский.
— Ты помозгуй, как его убедить.
— Да как же? — опять заныл капитан. — Ведь
дело открыто, заключение врача есть, а там черным по белому сказано… Начальство
из Луги приедет.
— Значит, перепишите заключение! — Гость повысил
голос. — Давай, Свирбенко, зарплату отрабатывай.
— Уж не ваши ли там набезобразили? — упавшим
голосом спросил капитан. — Тогда чего ж вы раньше-то?
— А где же тебя раньше перехватить? — рассердился
гость. — Ты ж у нас весь на виду, начальство… А насчет того, наши или не
наши, это, капитан, не важно, — сказал гость помягче и собрался
уходить. — Завтра зайду, доложишь про врача. Ну, бывай! — Гость
оглянулся и ему почему-то вспомнились слова песни: «Никогда, капитан, ты не
станешь майором!»
Почему-то капитан Свирбенко у многих вызывал желание пропеть
ему эту песенку вслух. Проводив гостя, Свирбенко посмотрел на несколько зеленых
бумажек, которые тот оставил на столе, и глубоко задумался.
Гость капитана вышел на шоссе и неторопливо пошел по
направлению к деревне Лисино.
Почти тотчас же перед ним бесшумно остановился автомобиль
«вольво». Водитель открыл дверцу, но из машины не вышел. Машина проехала
деревню Лисино. Из нее в Забелине можно было попасть по шоссе или по проселку,
так называемой старой дороге. Сразу за Лисино дороги шли почти рядом, поэтому
«вольво» аккуратно съехала с шоссе на старую дорогу, проехала медленно полтора
километра и остановилась, не доезжая до деревни. Пассажир вышел и по тропинке
углубился в рощу.
* * *
«И что мы имеем?» — сказала самой себе Надежда утром. Ровным
счетом, ничего. Никто ей ничего не рассказал. В четырех домах два старика,
одинокий мужчина, выгнанный из дому, а также тетя Шура, помешавшаяся от
ненависти к соседям. Вообще-то ее можно понять. Целый день перед глазами этакий
домина, она все время думает, что судьба могла распорядиться иначе и у нее тоже
мог бы быть такой дом. Что касается обитателей этого дома — замка, как его
называют в деревне, потому что башенки по краям и стрельчатые окна и правда
напоминают псевдоготический замок, — то кто там конкретно живет, в деревне
толком не знают. Приезжают разные люди на иномарках, ворота открываются, а
дальше все происходит вдалеке от любопытных деревенских глаз. Однако, заметила
Надежда, не в моих правилах отказываться от расследования при первой же
неудаче.
Начнем сначала. Если не считать покойника, о котором знают
все, имеются два факта, о которых знаю только я. Знал убитый, но он уже никому
ничего не расскажет, знали люди, что его послали, но они далеко.
