— Я разбираюсь, — ответил незнакомец с прежним
лаконизмом.
Он забегал пальцами по клавиатуре, и очень скоро Успенский
понял, что его незваный гость открывает доступ к счетам тайного фонда, на
средства которого Успенский финансировал националистические группировки и их
боевые организации.
— Вам это не сойдет с рук! — прошипел он в
бессильной злобе.
— Хорошо, хорошо, — отмахнулся незнакомец, —
а теперь наберите ваш личный код доступа. И смотрите, не ошибитесь, а то я могу
рассердиться.
Он подкрепил свои слова легким, но очень болезненным ударом
по ключице. Успенский понял всю бессмысленность сопротивления и набрал личный
пароль. После этого он безнадежно наблюдал, как огромные деньги с тайных счетов
утекают, как песок между пальцев.
Больше всего его разозлило то, куда его ночной гость перевел
деньги: на счета трех детских больниц и двух детских домов…
— Ну, сволочь, ты еще и издеваешься! — бормотал
Успенский. — Ничего. Я тебя достану, из-под земли достану…
Мужчина в темных очках закончил перевод денег и повернулся к
банкиру.
— Я так понимаю, — начал он, — что вы сейчас
обдумываете планы страшной мести. Ну так вот: ничего этого не будет. Вы уже
знаете, что все ваши сторонники, как в Москве, так и здесь, в Петербурге,
погибли. Вас пощадили из-за больших денег. Но теперь состояние ваше сильно
пошатнулось, а стало быть, вы уже меньше нужны той силе, что расправилась с
националами. Обзаводиться новыми связями небезопасно и долго, и имейте в виду:
я и те, кто за мной стоят, будут следить за вами и снова успеют вас вовремя
остановить. Конечно, проще всего было бы вас ликвидировать, но это не в моих
правилах.
С этими словами мужчина привязал Успенского к креслу и
заклеил рот пластырем.
Затем он достал из кармана дискету, вставил ее в дисковод
компьютера и улыбнулся:
— А это — маленький прощальный подарок от фирмы!
Успенский с омерзением наблюдал, как выпущенный гостем вирус
планомерно уничтожает всю банковскую компьютерную сеть, включая все базы данных
и архивы. Затем, когда черное дело было завершено, на экране появился утенок
Дональд, который начал кувыркаться и закрашивать экран в разные цвета…
Картинку эту Успенскому пришлось наблюдать до самого утра,
когда его наконец освободила пришедшая на работу секретарша.
* * *
Майор Барабанов и без того жил в постоянном страхе, а с тех
пор, как в положенный день он не получил своего привычного туго набитого
деньгами конверта, жизнь его превратилась в сплошной кошмар. Когда деньги не
появились в тайнике, он, понятное дело, позвонил тому человеку — но мобильник
был отключен. Майор затосковал. Отсутствие денег само по себе ужасно — он уже
успел привыкнуть к некоторым приятным вещам, завел ряд дорогостоящих
привычек.., и как-то так получалось, что отложить ничего не удавалось, денег и
так все время не хватало, а когда ежемесячная порция приятно шуршащих купюр не
появилась, то Барабанов почувствовал ледяное дыхание нищеты. Конечно, другие
люди посчитали бы, что он и так получает неплохие деньги, но эти другие
вызывали у него глубокое презрение.
Но отсутствие денег — это одно, а то, что пропал сам
податель благ, сам хозяин, — это смертельно испугало майора. Что там
стряслось? Не попался ли хозяин… Кому он попался, в чьи руки — об этом майор
боялся даже думать, но если попался хозяин, то самому майору грозит нечто
ужасное…
«А что я делал? — думал Барабанов. — Ну направил
двух-трех призывников в подозрительную часть… Ну, положим, не двух-трех, и
части этой как будто и не существует, но я-то об этом мог и не знать… Ну,
допустим, призывники пропадали из всех архивов, из всех компьютерных файлов —
но ведь это такая мелочь… А то, что кто-то из этих призывников и на самом деле
пропал, исчез, как будто и не было их никогда, так при чем здесь я, скромный
сотрудник горвоенкомата? Я знать не знаю, что там у них творится, в этом
лагере…»
Такие мысли посещали майора Барабанова по три раза на дню —
а чаще у него в голове мысли и не заводились.
Да черт бы с ними, с мыслями, хуже было то, что стоило
майору заснуть, как появлялась перед ним Мария Кондратьевна Никандрова в бедном
своем пальтишке, в поношенной кофточке и с сумкой гостинцев в руке… «Где мой
Юрочка? — говорила во сне эта Никандрова. — Мне бы только Юрочку
повидать, гостинцев ему передать!»
Майор пытался во сне объяснить этой некультурной женщине,
что мертвым гостинцы без надобности, а Мария Кондратьевна все говорила, что в
сумке у нее гостинцы специально для мертвых, и тянулась сумку свою раскрытую
майору показать.
«Я-то не мертвый еще! — кричал во сне Барабанов. —
Не нужны мне твои гостинцы дурацкие!»
«Мертвый, мертвый!» — эхом отвечала ему Никандрова, и от
этих ее слов майор просыпался в липком поту смертельного страха.
Еще того хуже были звонки. Звонил вдруг телефон на столе у
майора, он привычно снимал трубку и по-военному четко отвечал: «Майор Барабанов
слушает!» А в ответ ему звучала из трубки гулкая зловещая тишина, и так страшно
звучала, будто была эта тишина сырых и одиноких безымянных могил…
Еще иногда случалось с майором, что шел куда-то, допустим, к
своему дому, перед которым лежал большой унылый пустырь, и слышал за своей
спиной чьи-то шаги. Ну и что, мало ли кто мог идти следом за майором по тому же
пустырю. Однако если майор боязливо оборачивался на те шаги, то позади никого
не было. Ни души. Ну то есть совершенно никого!
Все это так утомило несчастного майора, что он стал уже
подумывать, а не пойти ли ему в очередной отпуск, не поправить ли ему свое
здоровье в какой-нибудь подходящей здравнице. Потому что сотруднику военкомата
не положено по должности слышать за спиной призрачные шаги и тем более отвечать
на загадочные звонки с того света…
В таком нездоровом и совершенно не соответствующем званию
настроении майор Барабанов шел как-то со своей службы. Улица была пустынна, и
майору стало на редкость неуютно и даже, прямо скажем, страшно. Начали ему
мерещиться прежние призрачные шаги… Боязливо обернувшись. Барабанов, конечно,
никого позади не увидел, зато впереди появилась группа подростков. Причем
показалось майору, что подростки эти как будто из-под земли вынырнули: только
что никого не было — и вот они. Конечно, было их появлению вполне житейское
объяснение: вышли они, допустим, из подъезда или, может быть, из-под арки
ближнего дома, где они разговаривали и негромко перебирали гитарные струны…
Однако нервы майора Барабанова настолько были напряжены последними событиями и
всеми призрачными явлениями, что он испугался донельзя и бросился бы бежать,
если бы ноги его вдруг не ослабели и не отказались ему повиноваться.
Подростки тем временем поравнялись с майором и попросили у
него закурить. Барабанову приходилось слышать, что так обычно начинают злобные
уличные хулиганы свое нападение на одинокого беззащитного человека.
