В конце концов врачи отступились. Можно было бы попробовать
поехать в Москву, но операция там стоила безумных денег, которых не было.
Два года больниц и операций не прошли даром. Лена очень
подурнела, стала нервной и раздражительной.
Если бы ты в свое время послушалась меня, твердил отец, и
пошла в нормальный вуз, то ничего бы этого не было. Ты вообще не сломала бы
ногу, а даже если бы и сломала, это не помешало бы тебе остаться полноценным
человеком.
Отец ее любил, это верно. Беспокоился за нее, но утешать и
поддерживать дочь в трудную минуту он никогда не умел.
После лечения Лена не хромала, и боли в ноге прошли, но
диагноз врачей был таков: танцевать она не сможет никогда.
Кому нужна балерина, которая не может танцевать? Кто возьмет
ее на работу, если кроме танцев она ничего не умеет? Вести кружок хореографии
при жилконторе? На это не проживешь. У Лены началась депрессия, они сильно
ссорились с отцом, а потом он слег в, больницу и через месяц умер.
Дней через десять после похорон, разбирая бумаги отца, Лена
нашла какую-то справку, не то бумаги о разводе, не то что-то по поводу ее,
Лены. Там был адрес и имя — Синицына Алла Борисовна, — и Лена поняла, что
это ее мать.
Она подумала и послала письмо наугад по старому адресу, не
представляя себе, жива ли мать вообще и помнит ли отца и ее, Лену. Через неделю
она забыла о письме, потому что накатило одиночество. Было ужасно просыпаться
одной в пустой квартире, вставать, зачем-то тащиться на кухню, не потому что
хочется завтракать, а чтобы занять себя чем-то. Лена очень похудела, хотя и
раньше была худенькая, и три года без танцев веса ей не прибавили. , После отца
осталось немного денег, хватило на похороны, поминки и еще на два месяца
скромной жизни. Вопрос о том, что делать дальше, уже не маячил где-то вдалеке,
а стоял на пороге. Лена вяло подумывала о самоубийстве — это решило бы все
проблемы. И в это время в ее жизнь незаметно вошла Раиса. Жила она на их
лестничной площадке в двухкомнатной квартире с полупарализованной матерью и
двумя мальчишками-близнецами десяти лет. Занималась мелкой торговлей на рынке
или ездила в Польшу и на Украину за вещами и продуктами. Содержала семью одна —
про отца мальчишек не было ни слуху ни духу. Она зачастила к Лене вечером на
огонек, приносила то банку кофе, то бутылочку сладкого вина.
Понемногу одна комната в Лениной квартире оказалась
полностью забита свертками и коробками, и Лена начала потихоньку помогать
Раисе. Бизнес у Раисы был семейным: Паша, ее брат, водил неказистые «Жигули»,
на которых они возили товар. Лена помнила его смутно, потому что в последние
три года он куда-то исчез, а теперь вдруг снова объявился.
Паша ходил, в тельняшке с отрезанными рукавами, чтобы все
видели его мощные бицепсы с наколками. К Лене он относился покровительственно,
часто похлопывал по плечу, один раз ущипнул. Лена от него не шарахалась — все
же не девочка, двадцать девять лет, замужем была, — но Паша был ей
неприятен. Неприязнь усилилась после того, как соседка с первого этажа,
вездесущая тетя Валя, рассказала ей, что Пашка отсутствовал три года, потому
что сидел за хулиганство и кличка у него там, в лагере, была Паша Яйцеглист.
Выбора не было, нужно зарабатывать на жизнь, и Лена
понемногу втягивалась. Съездили на машине в Польшу, привезли кое-что из шмоток.
После приезда устроили у Лены сабантуй, чтобы отметить, как выразилась Раиса,
ее боевое крещение. Были они трое, Райкин хакаль. — смирный, малопьющий
Дима, и подруга с мужем. Так получилось, что Лена много пила и мало ела,
пробовала курить, потому что вся компания усиленно дымила, и она чувствовала
себя белой вороной. Больше она ничего не помнит, а утром, проснувшись, она
увидела рядом с собой голого волосатого Пашу, который к тому же еще ужасно
храпел. В квартире был жуткий свинарник — на неубранном столе кисли недоеденные
салаты и винегреты, тошнотворно пахло сигаретами и сивухой. Взглянув на все это
и на голое Пашино пузо, Лена едва успела добежать до ванной. Ванна тоже была
загажена — кому-то из гостей стало плохо еще вчера. Проведя в ванной сорок
минут под душем, Лена вошла в комнату, вылила на Пашу кастрюлю воды и, когда он
приподнялся на кровати, сунула в руки одежду.
— Убирайся из моей квартиры сию же минуту!
Паша быстро пришел в себя и в бешенство.
Натянув все же штаны, он обложил Лену нецензурными словами и
надавал оплеух, намереваясь раз и навсегда показать этой шалаве, кто тут
мужчина и хозяин. Рука у него была тяжелая, но он не представлял, как Лена
вынослива и насколько сильное физическое отвращение она к нему испытывает.
Почувствовав на щеке кровь, Лена не испугалась, а пришла в неистовство. Она
метнула в Пашу хрустальную салатницу с остатками салата. Паша увернулся,
салатница попала в зеркало и разбила его на сто кусочков. Пока прибалдевший
Паша стоял, закрывая лицо руками, ожидая продолжения, Лена успела выскочить в
прихожую и открыть дверь на лестницу. Из своей квартиры выползла заспанная
Раиса с размазанным макияжем и все порывалась схватить Лену за руку.
На стук и грохот явилась вездесущая тетя Валя и находчиво
предложила вызвать милицию. При этом слове озверевший Паша мгновенно присмирел
и дал Раисе себя увести. Попадать в милицию ему было никак нельзя — запросто
упекли бы снова на зону.
Когда все ушли, Лена без сил повалилась на стул, кровать,
после того, как в ней спал Паша, вызывала у нее отвращение. До вечера она
потихоньку приводила квартиру в порядок. Позвонила Раиса — Лена ее не впустила.
Она просидела до утра в папиной комнате, тупо глядя в одну
точку.
На следующий день Раиса все же прорвалась. Она успокоила
Лену, заболтала ее бесконечными разговорами. Паша приходил извиняться. Лена
глядела на его наколки и представляла, как он хватал ее этими липкими пальцами.
Тем не менее они все трое помирились. И все пошло по-прежнему — работа есть
работа. Ночами Лена отстранение думала, что очередное появление Паши в ее
постели — только вопрос времени.
И однажды пришло письмо из далекого Санкт-Петербурга от
сестры. Так и было подписано: «Твоя сестра Ольга». Лена все время перечитывала
эти слова.
Ольга писала, что очень рада была получить от нее письмо,
что мать их жива, но не совсем здорова, а она, Ольга, замужем, детей нет.
Она расспрашивала Лену о семье и о занятиях, очень просила
поскорее ответить. В конце концов, писала Ольга, какое нам дело до того, как
они расстались, мы с тобой родные сестры и ни в чем друг перед другом не
виноваты.
И Лена написала сестре обо всем. О балете и о сломанной
ноге, о страшном одиночестве после смерти отца и о тоске. Не написала только о
том, что нет денег, и о мыслях про самоубийство. Ответ на это письмо пришел
очень быстро. Приезжай, писала Ольга, приезжай хоть ненадолго погостить. А если
понравится, можешь пожить подольше. Мать живет одна в трехкомнатной квартире.
Человек она, конечно, со сложным характером, но будет рада тебя видеть. А она,
Ольга, со своей стороны сделает все, чтобы скрасить Ленину жизнь, ведь они
родные сестры.
