На окнах дрожали желтые шторы. Я попытался сдвинуть в сторону одну из них, но бритоголовый коротко приказал:
— Не трогать!
Серьезный парень! Я стал смотреть вперед. Часть лобового стекла я видел между спинками кресел и некоторое время пытался запоминать дорогу, но очень быстро понял, что это совершенно бесполезное занятие. В этом светлом пятне я видел лишь серую ленту, мелькающую, как поверхность точильного камня.
Я откинулся на спинку и стал наслаждаться быстрой и бесшумной ездой. Когда я корпел над листом бумаги, рисуя по памяти логотип и печать договора, то совсем не думал о том, как буду выпутываться из той ситуации, в которую так хотел вляпаться. И вот бритоголовый клюнул на мою подделку (или сделал вид, что клюнул!), и мы мчимся черт знает куда. Я кинул себя в неизвестность, не думая о том, в какой степени рискую жизнью. Никто, кроме Анны, которой я несколько часов назад отправил короткое письмо, не будет знать, что я затеял.
— Долго ехать? — спросил я бритоголового.
— Узнаешь, — нехотя ответил он.
Мужчина, сидящий рядом со мной, был не в настроении и недружелюбно косился на меня.
— А вы не знаете, — продолжал я нести какую-то ахинею, — аванс нам выплатят сразу?
Этот вопрос я адресовал обоим, но бритоголовый вообще не отреагировал на него, а недавний пассажир самолета пожал плечами и пробормотал:
— Дай бог, чтобы вообще заплатили.
Вскоре бритоголовый повернулся к водителю и, хлопнув его по плечу, сказал:
— Останови! — Затем повернулся к нам и добавил: — Выходите!
— Разве мы уже приехали? — спросил я.
— Без разговоров! — со скрытой угрозой в голосе повторил он и положил правую руку на бедро, словно хотел показать, что готов вытащить оружие.
Мужчина схватился за свой чемодан, но бритоголовый прижал его ногой к полу.
— Это можно оставить.
Я вышел первым. Машина стояла на обочине дороги. За покрашенным известью ограждением начиналась бездна. Вокруг нас громоздились горы. Я сбросил в пропасть камешек. Мой, так сказать, коллега, вышел из автомобиля лишь наполовину: голова его все еще оставалась в салоне, и он смотрел, как бритоголовый перебирает его вещи.
— Это что?
— Нож. Консервы открывать, да мало ли еще для чего…
— Не положено, — перебил бритоголовый и швырнул нож в открытую дверь. Тот пролетел над моей головой и исчез в бездне.
— Что вы делаете? — начал было возмущаться мужчина, но наш гид поднес к его носу маленькую коробочку.
— А это что?
— Станок для бритья.
— Запрещено! Вас что, не предупреждали?
Коробочка последовала за ножом.
— Э! э! Вы что?! Чем, по-вашему, я теперь должен бриться?
— Отращивайте бороду.
— Это просто какой-то бандитизм! — Мужчина повернулся ко мне, словно искал защиты или, на крайний случай, сочувствия. — Говорили, что солидная фирма, а что позволяют себе!
Бритоголовый закончил обыск чемодана, защелкнул замки и вышел из машины.
— Руки за голову! — рявкнул он и, пока мужчина раскрывал от удивления рот, быстро обыскал его с ног до головы.
Наступила моя очередь. Не дожидаясь грубых слов, я сделал «руки за голову» и широко расставил ноги. Карманы мои были пусты, и бритоголовый долго не задержался около меня.
— В машину!
Мы вернулись на свои места и поехали дальше. Бритоголовый разлегся на обоих сиденьях сразу, и теперь я не мог видеть даже небольшой части лобового стекла. Машину кидало из стороны в сторону, то мой сосед наваливался на меня, то я на него. Похоже, что мы мчались по крутому серпантину горной дороги.
— Вы химик? — спросил я соседа.
Бритоголовому, кажется, не понравилась моя любознательность, и, прежде чем сосед утвердительно кивнул, он поморщился, оскалил зубы и буркнул:
— Много болтаешь.
Он стал меня раздражать. Чувство скованности, которое овладело мною после того, как я сел в машину и за мной захлопнулась дверца, прошло. Я освоился, успокоился, и этот невежливый надзиратель уже не внушал опасения. Я понимал, что это опасное заблуждение, что человек в черных очках, сидящий напротив нас, наверняка вооружен и наделен большими полномочиями, что мне, имеющему такое слабое прикрытие, как грубо подделанный договор, следовало бы вести себя более смирно, но тем не менее с трудом подавлял в себе желание назвать бритоголового каким-нибудь непечатным словом и въехать ему по самоуверенной физиономии.
— А мы разве уже перешли с тобой на «ты»? — спросил я.
Он несколько мгновений пускал солнечные зайчики своими дурацкими круглыми очками, двигал желваками, потом ответил:
— Если тебе что-то не нравится, могу высадить.
— Мне не нравится, что ты все время хрюкаешь, будто много лет провел в свинарнике.
— Привыкнешь, — убедительно сказал бритоголовый и криво усмехнулся.
Я уже всерьез обдумывал вариант, как двинуть ему в челюсть. За оружие он не схватится, в этом я был почти уверен. Мимо нас все еще часто проносились встречные машины, значит, мы еще не оказались в безлюдном районе, где можно творить все, что угодно. К сожалению, хорошему замаху мешал сосед, а бить надо было наверняка и серьезно.
Сосед интуитивно почувствовал, что я стремительно распаляюсь и что это может создать угрозу его безопасности, и поспешил развить миротворческую деятельность.
— Господа! — звонко и даже визгливо обратился — он к нам. — Происходит какое-то недоразумение. Наше сотрудничество только началось, а мы уже начинаем конфликтовать. — Он повернулся к бритоголовому. — Мы очень благодарны, что нас, специалистов, вы встретили, везете к месту работы на такой прекрасной машине, и сразу чувствуется почерк солидной и серьезной фирмы…
— Заткнись! — очень конкретно прервал его представитель серьезной фирмы.
Миротворец так и застыл с открытым ртом. Он покраснел, потом побледнел, и на его лбу выступили капельки пота. Химик одним словом! А «фирмач» тем временем вынул из кармана голубенькую коробочку со жвачками, щелкнув пальцами, ловко подкинул белую подушечку и поймал ее ртом.
— Запомни, — сказал он, чавкая и перекатывая жвачку по рту, — что ты не специалист, а лошадь бельгийская, и будешь делать все, что я тебе прикажу.
— Позвольте, — попытался возмутиться специалист, — но в договоре четко расписаны все права и обязанности сторон…
Бритоголовый неожиданно и довольно ловко выхватил из-за пояса длинноствольный револьвер, ткнул им специалиста в горло и, приблизившись к нему, с садистским наслаждением проговорил:
— Свои права, урод, можешь засунуть себе в задницу. Все твои права остались в самолете. Здесь я определяю, что ты будешь делать, а что нет. Ты хорошо меня понял?
