— Кто конкретно? Честный и светлый, как солнышко, Володя Кныш?
— Нет, конечно. У Кныша силенок не хватит. Кто-нибудь повыше.
— А те, кто повыше, с Гурули за одним столом сидят и, прости, одних девок пользуют… Ну, чем этот соловей закончил?
— «Призываю всех акционеров „Милосердия“ теснее сплотить свои ряды. Не дадим себя ограбить! Не дадим себя обмануть! Построим свой дом, свою судьбу, свое счастье своими руками!» И факсимильная подпись.
— Послушай, Анюта, — сказал я, повернув голову, — в какой стране мы живем?
— Ты о России или Украине?
— Я о нашей бывшей советской стране.
— Тогда ответь мне: ты за коммунистов или Демократов?
— Анюта, разве можно делить людей по такой узкой классификации? Разве нельзя быть просто честным человеком? Ты посмотри, что происходит вокруг! Это же вся страна — Дикий Остров! Кучка подонков держит нас всех за баранов. Мы для них — стадо, тупое, покорное стадо. И вот один подонок вещает со страниц этой поганенькой газетенки про милосердие, про необходимость сплотить ряды, а бараны в своем большинстве верят ему, покорно идут под ножницы. С них стригут шерсть, а они благодарно блеют… А может быть, мы заслуживаем этого? Раз нет мозгов, то будем баранами…
— Я так понимаю, что вы тоже вкладчик? — отозвался какой-то словоохотливый гражданин в белой кепке с заднего сиденья. — Значит, наш человек? Правильно говорите? Всех их, гадов, утопить в море надо!
— Вы о ком, дяденька? — спросил я, повернув голову.
— Как о ком? О демократах, конечно!
— А я о вас. К сожалению…
Анна, пряча улыбку, отвернулась к окну. Ненавижу политиков. Ненавижу дураков. От них все беды на земле.
* * *
Она доставала из кармана джинсов и разглаживала на ладони долларовые купюры.
— Двести десять, двести тридцать, двести восемьдесят… Какая хорошая бумага! Сутки мокли в кармане, и ничего! Прогладить бы их утюжком.
— Тогда мы точно их не обменяем… Это, насколько я понял, все, что осталось от твоего алмазного колечка?
— Увы, — вздохнула Анна.
На многолюдном алуштинском автовокзале мы чувствовали себя вполне безопасно. Как выяснилось, на Барсучью поляну рейсовые автобусы не ходили, а частники отказывали нам по той причине, что въезд в дачную зону для посторонних был закрыт.
Анна все заглядывала мне в глаза.
— Кирилл, может быть, не поедем туда? Я отрицательно покачал головой.
— Пришло время возвращать долги. Я не успокоюсь, пока не разворошу тот муравейник.
— Тебя мало травили собаками?
— К черту собак! У меня не выходит из головы тот парень.
Анна поняла, что я имел в виду спасателя. В его смерти мы косвенно, а вернее сказать, напрямую были виноваты. Я мог смириться с жестокостью игры, в которую мы с Анной включились. Мое порочное сознание уже нормально воспринимало и попытку Лепетихи убить меня, и его труп на лестничной площадке, и агрессивный блеф «компьютерной компании» с Барсучьей поляны, и охоту вооруженной банды на Диком острове — все это выглядело вполне допустимыми ходами, соответствующими масштабу, динамике и высоким ставкам игры. Но вчерашнее убийство спасателя мой мозг не мог воспринять. По своей наивности я все еще верил в некий «кодекс чести», которому неукоснительно должен следовать даже самый опытный, с большим «стажем» киллер, и главный пункт этого кодекса гласил: не убивай всуе, а точнее, если можешь — не убивай. Подонок в новеньких туфлях «инспектор» убил спасателя просто так, от злости, что упустил нас с Анной; он стрелял в собственную ошибку, задевшую его самолюбие.
Анна понимала меня, но сейчас смотрела на вещи более реально.
— Хорошо, доберешься ты до Барсучьей поляны. — Она старалась говорить со мной терпеливо и спокойно. — А что потом?
— Я сожгу их двухэтажный сарай!
— Не успеешь. Тебя сожрут собаки. А сунешься в офис — нарвешься на пулю охранника. Частная собственность. Кроме эмоций, у тебя нет ничего — ни прав, ни оружия, ни цели… К тому же я не уверена, что Леша живет на той лесной даче. Скорее он крутится где-то рядом с Гурули или Милосердовым.
Она придерживала меня за руку, а я все вырывался, все норовил куда-то идти. Если бы ее не было, я бы уже натворил столько ошибок!
Наконец я выругался, сел на скамейку и покрыл голову носовым платком.
— Хочешь пепси-колы? — спросила Анна.
— Мне стыдно, — ответил я. — Никогда я еще не чувствовал себя таким беспомощным.
— Стыдно должно быть тем, кто по долгу службы обязан бороться с организованной преступностью.
Некоторое время мы с Анной молчали. Я смотрел себе под ноги, где валялось неисчислимое множество окурков, и думал о том, как же удавалось Шерлоку Холмсу выходить на след преступника, изучая подобный мусор. Анна, почувствовав, что я слишком увлекся самоуничижением, стала потихоньку выводить мой полет из пике.
— Ты рассказывал, что они выдают себя за производителей компьютерных программ?
— Ну? — буркнул я, не поднимая головы.
— Может быть, мне самой зайти к ним в офис, показать документы представителя московской торговой фирмы…
— Конечно, конечно! — перебил я Анну. — И еще черный парик надень! У тебя шпионофилия, милая! Если там все же окажется Леша и ты случайно попадешься ему на глаза, то тебя похоронят на Барсучьей поляне без гроба и могильной плиты.
Покусывая губы, Анна посмотрела на меня.
— Послушай, а зачем ты накрыл голову этим дурацким платком?
— Другого моя голова не заслуживает… Ба-а, какая встреча! — Не делая резких движений, я обнял Анну за плечи, прижал ее к себе, исподлобья глядя на дорожный перекресток.
— Что ты там увидел?
— Не крути головой! — ответил я. — Серебристый «БМВ». М— Да, у дурного ловца и зверь глупеет… Разворачивается…
— Ты мне можешь объяснить…
— Крокодил Альгис собственной персоной!
— Тот самый, кто вас отвозил на дачу?
— Тот самый… Интересно бы знать, это случайность, что он оказался здесь в это время, или нам закинули приманку?
Машина на малом ходу проехала мимо автовокзала. Альгис не крутил головой, смотрел только вперед, притормозил перед пешеходной «зеброй», пропуская людей, затем вырулил на улочку, ведущую на набережную, и «БМВ» вскоре исчез из виду.
— Может, за покупками. Или встретить кого-нибудь. Мало ли, — сказала Анна.
— Должно быть, так оно и есть, — произнес я, глядя в ту сторону, куда уехала машина. — За покупками. Молочко, творог, фрукты — программистам полезно. Они у компьютеров подолгу просиживают… Идем!
