Книга Закон волка, страница 46. Автор книги Андрей Дышев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Закон волка»

Cтраница 46

Буквы плясали и двоились перед моими глазами, и я не столько читал, сколько рассматривал буквы и слова, не особенно вникая в смысл. Только на третьем абзаце до меня дошло, что речь шла об убийстве Милосердовой.

«ДЕНЬГИ „МИЛОСЕРДИЯ“: МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ» — так была озаглавлена заметка. «Органы правопорядка, — писал журналист, — снова блестяще продемонстрировали свою беспомощность и трусость. Закрытие дела об убийстве Эльвиры Милосердовой „за отсутствием состава преступления“ — не просто насмешка над правосудием, а настоящее издевательство над чувствами тысяч вкладчиков, которые потеряли все свои сбережения и вместе с ними надежду на то, что власти восстановят справедливость. Допустим, что следственные органы и в самом деле не нашли состава преступления, что Милосердова погибла в результате несчастного случая, однако странным представляется то, что „отсутствие состава преступления“ было выявлено только после недвусмысленного заявления Виктора Гурули о вкладах в АО некоторых членов правительства и руководителей органов правопорядка. В настоящий момент коммерческий директор АО получает естественное удовольствие от того, как ему удалось схватить за ухо правоохранительные органы, особенно если принять во внимание, что эти уши уж слишком явно и все чаще торчат из-за каждого куста, усаженного криминальными колючками. Вряд ли можно предположить, что господин Гурули испытывает какие-либо опасения, но на всякий случай хочется успокоить его: Виктор Резоевич, оформляйте загранпаспорт спокойно, вас не посадят. Зачем нашей власти в очередной раз доказывать хорошо известную истину: народ обирается с ее молчаливого согласия, ибо за это согласие хорошо платят?»

— Здорово он высек ментов, правда? — спросил Леша. — Вот тебе, кстати, еще одна версия относительно Гурули.

— Мы уже обсуждали ее, — ответил я, возвращая газету Леше. — Фиктивный счет на мое имя, конечно, открыт не без его помощи. Но не думаю, что он лично занимался убийством Васильевой.

— Если я не ошибаюсь, завтра ты встречаешься с ним?

— Ты не ошибаешься.

— Ты не должен идти туда, — твердо сказал Леша. — Выкинь это из головы. Ты не должен идти туда ни в коем случае!

Я посмотрел на Лешу, пытаясь увидеть в его глазах, насколько он интересуется нашей встречей, и вдруг почему-то стал лукавить.

— Видишь ли, мне уже самому кажется, что нет смысла в нашей встрече. Я хотел, чтобы бомж опознал в нем любовника Татьяны. Но бомжа уже нет, значит, очная ставка отменяется.

— Вот это правильно, — согласился Леша.

— Решено, — произнес я, прерывая затянувшееся молчание. — Я не пойду туда. Гурули от нас никуда не денется. Нам надо кинуть приманку для другой, более крупной рыбки.

Леша понял, кого я имел в виду.

— Ты считаешь, что Милосердова в этой истории — самая крупная фигура?

Он не спрашивал. Он скорее хотел услышать подтверждение. Но я отрицательно покачал головой.

— Ты правильно сказал — фигура. Милосердова, как и Гурули, как еще кое-кто, — всего лишь фигура. А есть еще гроссмейстер… Так когда, ты говоришь, у тебя заканчивается отпуск?

Об отпуске Леша ничего не говорил, это я нарочно сменил тему разговора. Пора было выводить Лешу из этого водоворота. Туман рассеивался, и теперь более или менее четко я видел поле предстоящих баталий и абрис позиций противника. Вокруг меня, как тень, обозначилась зона повышенной опасности, и любой человек, находящийся в этой зоне, имел все шансы попасть вместе со мной в перекрестие прицела.

— Дня три еще есть, — ответил Леша, не совсем ясно понимая, для какой цели я об этом спросил.

— Вот и хорошо! — Я опустил руку на плечо Леше и слегка сжал его. — Вот и хорошо, — повторил я. — За эти три дня ты просто обязан наловить не меньше дюжины крабов. И в прощальный вечер мы с тобой закатим пир.

Леша смотрел на меня. Глаза его были наполнены грустью, как у пса, которому предстоит разлука с хозяином. Все правильно. Человеку должно быть грустно, если он перестает вдруг быть кому-то нужным.

25

— Вашей рукой, Аркадий Федорович, только отдыхающих по вечерам пугать, — сказал я, пожимая белую, в гипсе, ладонь ваятеля, словно поздоровался с ожившей статуей.

Скульптор и художник Аркадий Демчук зимой жил в Питере, а с апреля по ноябрь находился в Судаке. Здесь у него был свой дом, доставшийся в наследство от отца. Дворик, обнесенный сеткой-рабицей, напоминал то ли музей под открытым небом, то ли площадку для съемки какого-то авангардистского фильма — он ощетинился всевозможными гипсовыми статуями, словно бор корабельными соснами. Чтобы пройти к крыльцу и не задеть какого-нибудь каменного атлета с диском, надо было ловко лавировать, уподобляясь лыжнику на трассе слалома. Насколько мне было известно, в Питере хорошо шли его морские пейзажи, а здесь Демчук работал для души, почти что бесплатно. Правда, недавно он получил крупный заказ от какого-то дома отдыха и теперь лепил декоративные вазы для парка и обнаженных Венер — для парадной лестницы.

Демчук мокрыми руками гладил еще мокрые бедра свежевылепленной Венеры, приглаживая одному ему заметные дефекты. Богини любви Демчука заметно отличались от своих двойников, выставленных, к примеру, в Эрмитаже. Аркадий Федорович ваял женщин крепких, крутобедрых и пышногрудых, от которых буквально исходила энергия любви и жажда зачатия.

— Ну что, Кирилл? — спросил Демчук, опуская свои тяжелые сильные руки в таз с водой и вновь прикладывая их к ягодицам Венеры. — Шпионов ловим? Давно не видел тебя.

Я рассматривал скульптуру. Мне показалось, что женщина слегка сутулится, и я сказал об этом Демчуку.

— Все верно, — сразу же отреагировал на мое замечание Демчук. — Это современный вариант Венеры. Ежедневная стирка, глажка, уборка квартиры, походы на рынок. Так что ей положено сутулиться.

Он ласково похлопал гипсовую женщину по спине и повернулся к мангалу, до краев засыпанному морским песком. Под мангалом тлели угли.

— Как насчет чашечки кофе? — спросил он.

Никто на побережье не готовил кофе вкуснее, чем Аркадий Федорович. Мне был известен его рецепт, но я никогда его не применял из-за лени и отсутствия времени. Сначала Демчук обжаривал зерна до появления дымка на сковородке с небольшим добавлением соевого масла, затем горячие зерна превращал в пудру на ручной кофемолке, которую он привез из Аджарии, насыпал кофе в джезву, заливал теплой ключевой водой, ставил джезву на горячий песок и, помешивая деревянной палочкой, доводил кофе до кипения. Сливал в чашку первую пенку и снова ставил в жар. Когда кофе вспучивался вторично, он доливал чашку до краев.

Пока Демчук колдовал над мангалом, я ходил между скульптурами. Мускулистая девушка с веслом в старомодном купальнике заставила меня улыбнуться.

— Чего хихикаешь? — не оборачиваясь, спросил Демчук.

— Я думаю, что вы единственный из скульпторов, кто остался верен этой толстоногой красавице.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация