— Разберемся, — многообещающе ответил Игорь Игоревич и перевел сонные глаза на меня и Лешу. — В машину, оба!
— Его-то за что? — спросил я, поднимаясь с кресла. — Сказали же ясно: криминала нет.
Леша густо покраснел. Игорь Игоревич неожиданно зло рявкнул:
— Молчать!
Татьяна Юрьевна кивнула мне напоследок и певуче произнесла:
— Чао, братишка!
«Может быть, это вовсе не она была в подъезде Лепетихи?» — подумал я, выходя из холла на веранду.
Если начал сомневаться — дело труба.
«Нет-нет! — поспешил исправиться я. — Не может быть! Ошибка исключена. У меня отличная зрительная память. И номер телефона — самая веская улика. Лепетиха сказал мне: начинается на „девяносто“. В памяти определителя другого такого телефона не было. Значит, кем бы ни была эта женщина — Эльвирой или Татьяной, с ее офисного телефона кто-то звонил Лепетихе и заказывал убить меня. И это есть истина… »
С такими мыслями я вышел из особняка, с наслаждением вдыхая свежий утренний воздух. Кныш на секунду поровнялся со мной и едва слышно произнес:
— Ну и дурак же ты, батенька.
Я с чистым сердцем пожал ему руку.
35
Нас с Лешей посадили рядом на заднее сиденье, и я не преминул посмаковать ситуацию.
— Слушай, дружище, а тебя били намного аккуратнее, чем меня!
— Да ну, перестань, — стушевавшись, ответил Леша и тронул себя за скулы. — Все болит.
— Нет-нет, расскажи, как ты сумел так быстро залечить раны?
— Разговорчики! — не оборачиваясь, проворчал с переднего сиденья Игорь Игоревич.
— Гарик, что будешь докладывать? — через минуту спросил Кныш.
Тот не сразу ответил, повернулся, посмотрел в лицо Кныша, потом тронул сержанта за плечо.
— Останови-ка, браток, на минутку.
Кныш и Игорь Игоревич вышли из машины. Я не слышал, о чем они разговаривали. Леша толкнул меня в бок.
— Ты что, не веришь мне?
— Бог с тобой, старичок! Да как самому себе!
Леша внимательно рассматривал мои глаза, словно хотел узнать о моих сокровенных мыслях.
— Понимаешь, — медленно произнес он, — я хотел эту Эльвиру трахнуть между делом.
— Да какой разговор, дружище! Я тебя понимаю. Отпуск, длительное воздержание, отличная кормежка…
— Нет, ты мне не веришь. Милиционеры вернулись в машину.
— Поехали! — сказал Игорь Игоревич.
Я понял, что они говорили о нашей судьбе. Если действовать по закону, то, конечно, за этот проклятый «ТТ» меня следовало задержать и привезти в отделение. Но если посмотреть с другой стороны, никто этот «ТТ» у меня не видел и даже в случае обыска никогда не найдет — спрятан более чем надежно. От своих слов я могу отказаться. Какой пистолет? Да Бог с вами! Никогда в руках не держал и на что нажимать — не знаю! Выдал себя за брата этой женщины? И здесь криминал не ахти какой. Частный детектив, запутался в собственных домыслах: хотел как лучше, а получилось как всегда. Единственная серьезная зацепка — убийство Лепетихи. В этом деле я свидетель номер один. Почему сразу не доложил в милицию, когда обнаружил труп? На каком основании заходил в квартиру убитого? Только за это мне уже могут надавать по шее.
Машина выехала на асфальт, и через несколько минут водитель аккуратно объехал труп собаки. Я проводил его взглядом. Сейчас события минувшей ночи казались сном. Но то, что меня ожидало впереди, вообще представлялось плодом больного воображения.
На кругу перед алуштинским автовокзалом машина остановилась, Игорь Игоревич вышел наружу и молча пожал Кнышу руку.
— Довезешь их до Судака и сразу назад. А мне дочь из школы забирать надо, — сказал он сержанту и захлопнул дверь.
Я очень кстати вспомнил о школе. Сегодня первое сентября — начало занятий.
— Фу-ты, ну-ты! Володя, а интересная у нас была ночка, да?
Кныш не ответил мне, демонстративно отвернулся и с деланным интересом стал смотреть в окно.
— Да чего ты такой безрадостный? — спросил я его, хлопая по плечу. — Отделались легким испугом. Так ведь?
— Мне твои легкие испуги, — сквозь зубы ответил Кныш, — слишком дорого обходятся.
Учти, в последний раз я вытаскиваю тебя из дерьма.
— Не зарекайся! — безапелляционно ответил я и наклонился над щекой сержанта. — Послушай, братан, тормозни-ка у троллейбусной остановки.
— Куда тебя еще понесло? — устало спросил
Кныш.
— Мне с вами не по пути. — Я открыл дверцу и помахал на прощание Леще. Тот как-то жалостливо глянул на меня, словно я оставлял его на тонущем корабле.
— Может, я пойду с тобой? — без всякой надежды спросил он.
— Увы, мой друг! К любимой женщине вдвоем не ходят.
«Эх, Леша, Леша, — подумал я, глядя вслед „уазику“, — что ж ты натворил!»
* * *
Троллейбусы на Симферополь отправлялись каждые пятнадцать минут, и мне не долго пришлось томиться от предгрозовой духоты. В троллейбусе, продуваемом сквозняком словно на палубе несущегося по морю катера, я уснул, привалившись к окну, и открыл глаза, когда мы уже выруливали на площадь железнодорожного вокзала.
Отыскать в малознакомом городе среднюю школу номер двадцать три оказалось делом более сложным, чем мне представлялось сначала. Подростки школьного возраста на мой вопрос пялили на меня глаза так, словно я спрашивал про двадцать третий публичный дом. Люди постарше пожимали плечами, и все как один утверждали, что они не здешние. У меня сложилось впечатление, что в Симферополе в сезон практически невозможно найти коренного жителя.
Через час утомительных поисков я вошел в прохладный школьный вестибюль, поднялся по лестнице на второй этаж и заглянул в учительскую.
— Что вы хотите? — спросил меня молодой мужчина в легкомысленной футболке — преподаватель физкультуры, наверное.
— Я ищу Наталью Ивановну.
— Наталью Ивановну, Наталью Ивановну, — забормотал физкультурник, подходя к стенду с расписанием. — А у нее сейчас урок.
— И скоро он закончится?
— Он только начался, — усмехнулся учитель. — Присаживайтесь, подождите.
Я глянул на часы, хотя времени у меня было хоть отбавляй. Просто я от природы крайне нетерпелив. Нет для меня страшнее пытки, чем чего-либо ждать. Учитель заметил мой жест.
— Собственно, вы можете заглянуть к ней в класс, если у вас срочное дело.
— Очень срочное, — подтвердил я.
— Десятый «Б». Это на третьем этаже, по центральному коридору.
