Мы не дождались, когда одежда высохнет, и торопливо оделись, потому что, во-первых, невзирая на страшный зной, мошкара начала наглеть, а во-вторых, потому что снова услышали нарастающий рокот вертолета.
– Когда же они угомонятся! – воскликнул Влад, хватаясь за чемодан. Я думал, что он снова испуганным кабаном ринется в заросли, но недавний урок, как ни странно, повлиял на моего друга. Неторопливо чавкая вымытыми кроссовками, он зашел в заросли и встал под густой кроной пальмы, напоминающей зонтик.
– Вскоре мы привыкнем к этому ритуалу, – сказал он, поглядывая наверх, хотя там ничего не было видно, кроме грозди мохнатых кокосовых орехов, нависающих над нами и чем-то напоминающих вид быка снизу. – Это все равно что спуститься в бомбоубежище по сигналу тревоги… – Он подумал и добавил: – Неужели эти олухи на что-то надеются?
Не успел он закончить фразу, как на фоне рокота вертолета вдруг раздалась частая пулеметная очередь. Мы одновременно встрепенулись. Влад только было раскрыл рот, как я закрыл его ладонью. Воздух снова задрожал от частых ударов пулемета. Ему вторили более тихие и отрывистые ружейные и пистолетные щелчки. Рокот вертолета то угасал, то нарастал опять, стрельба временами становилась вялой, а затем вдруг накатывала волной. Я не мог дать иного объяснения этим звукам, кроме одного: где-то рядом с нами, от силы в двух километрах, разгорелся настоящий бой.
Внезапно тембр рокота лопастей резко изменился, он стал резким, натужным, в нем появилась острая и звонкая нота, словно кузнец методично бил тяжелым молотом по наковальне. И в одночасье все стихло. Несколько секунд мы слышали только собственное дыхание, а затем воздух содрогнулся от тяжелого взрыва. Сотни птиц с оглушительным криком взмыли в небо, закачались тяжелые гибкие ветки от обезьяньих эмоций, джунгли наполнились разномастными воплями, словно болельщики, отреагировавшие на гол в ворота противника.
– Что это? – произнес Влад, оторвав мою ладонь от своего рта.
– Кажется, вертолет грохнулся.
– Ты хочешь сказать, что его кто-то грохнул?
Не сговариваясь, мы быстро пошли в ту сторону, откуда минуту назад до нас долетел грохот боя. Влад шел впереди меня, тараня заросли чемоданом, словно омоновец щитом толпу демонстрантов. Я на всякий случай загнал патрон в патронник и понес карабин наизготове.
Несмотря на то что место драматических событий находилось относительно недалеко от нас, мы шли больше часа, пока не почувствовали удушливый запах гари. Мы перестали разговаривать и уже не продирались сквозь плетенку лиан как танки, а пролезали сквозь нее бесшумно и аккуратно. Запах горелого металла становился все более насыщенным, и вскоре мы увидели, как по широким листьям, распугивая толпы насекомых, ползет черный дым.
Мы подошли к вертолету почти вплотную, прежде чем увидели его. Винтокрылая машина упала в джунгли хвостовой балкой вниз; переломившись надвое, она вонзилась острым обломком в грунт и остановила движение фюзеляжа. Пилотская кабина с проломанным под тяжестью редуктора и двигателя потолком застряла в кронах деревьев и в сплетении лиан, как в гамаке. Вялый огонь с треском облизывал огромную черную дыру, открывшуюся на месте топливных баков; его отблески доходили до наполненного дымом салона. Одна из лопастей гигантским ножом срезала огромный, узловатый ствол хлебного дерева; обрушившись, он накрыл бок вертолета кроной, образовав густую тень; в этой тени лежал присыпанный тяжелыми желто-зелеными пупырчатыми плодами, обезглавленный труп крупнотелого человека в коричневых мокасинах и защитного цвета брюках из крепкой ткани. Рядом с ним был карабин.
Вдруг вверху что-то страшно зашуршало, заскрипело, завыло, и дымящий фюзеляж, сорвавшись со своей зыбкой опоры, увлекая за собой обрывки лиан, ветки и листья, рухнул на землю, в одно мгновение похоронив под собой останки человека.
Мы инстинктивно отшатнулись. Волна густого смрадного дыма накатила на нас. Машинально закрывая рты ладонями, мы быстро пошли по склону вниз.
– Знаешь, кто это был? – на ходу спросил Влад, уверенный в том, что я тоже думаю об обезглавленном трупе. – Тот самый поросенок, который вместе с индейцем хотел отобрать у меня чемодан.
Он посмотрел на меня, ожидая какой-нибудь реакции, но я уже все понял, и следующие фразы Влада прозвучали как подтверждение моей догадки:
– А хочешь узнать, почему он был без головы? Ее отрубили товарищи поросенка. Не догадываешься зачем? Чтобы полиция, если она, конечно, найдет вертолет, приняла поросенка за одного из русских террористов. А что из этого всего следует?
– Что одного из нас мафиози закопают или скормят голодным тиграм, а второго отдадут под суд, – сказал я таким голосом, словно говорил о чем-то приятном.
– Правильно, – удовлетворенно ответил Влад. – Итак, их осталось трое.
«Двое», – мысленно поправил я.
Глава 11
То, что мы нашли, трудно было назвать дорогой в привычном понимании этого слова. Две колеи, протертые в густой траве, идущие в природном тоннеле под сенью деревьев. Идти по этой дороге было, конечно, намного легче, чем по непролазным джунглям. Правда, во многих местах дорогу пересекали ручьи, и нам приходилось переходить их вброд.
В конце первого дня пути мы уже едва передвигали ноги. Влад, привыкший к обильному трехразовому питанию, страдал особенно заметно.
– Ботан! – орал он за моей спиной. – В моей голове не укладывается, как ты выжил, когда в одиночку бродил по джунглям. Что ты жрал? У меня живот уже гудит как барабан!
При всем богатстве растительного мира сельва все же не баловала нас фруктами. За весь день мне удалось найти и сорвать несколько плодов каудока с кулак величиной. Они были невыносимо кислыми на вкус, и Влад, с перекошенным от страданий лицом, сосал рыхлую мякоть и бормотал:
– Что за страна! С такими деньгами премся пешком, отбиваемся от комаров и пиявок, вместо того чтобы лететь в салоне бизнес-класса, потягивая прохладное шампанское.
В довершение всего почти весь день шел дождь, и небо, которое мы изредка видели сквозь бреши в сплошном непроницаемом пологе, было затянуто серыми тучами. Дорога раскисла, красная глина расползалась под нашими ногами, налипала толстой платформой к подошвам кроссовок, отчего идти было трудно и неудобно. Зато ничто не нарушало божественной тишины, и от рокота вертолета не содрогалась земля.
– Полиция уже не найдет упавший вертолет, – с надеждой говорил Влад. – Дождь залил огонь, дыма нет, а кроны деревьев его спрятали так, что сверху ничего нельзя заметить. Главное, чтобы мафиози не выболтали полиции его координаты, чтобы снова нас подставить.
– Мафиози не проболтаются, – ответил я, глядя на толщу лиственного свода, через которую не проникал дневной свет, пытаясь заметить какую-нибудь птицу и подстрелить ее. – Они не проболтаются потому, что, по их замыслу, вертолет сбили два русских террориста, значит, никто, кроме террористов, не может знать, где он упал.
