– И что он ответил?
– Он ответил: «Дружище Дик!..» Он всегда называет меня «дружище Дик», я привык к этому американскому имени, хотя не слишком уважаю янки… Так вот, Макс говорит: «Дружище Дик! Чем меньше ты узнаешь об этой вилле, тем дольше проживешь!» А что я? Я работаю в сельве, туда-сюда вожу товар, и слухи, как мошки, жалят, никуда от них не денешься… А твой друг будет пить?
– Вряд ли мы сможем разбудить его, – ответил я.
– Ну, вот, – успокоившись, произнес Дик, снова откупоривая фляжку. – Я узнал, что хозяина виллы зовут Гонсалес.
– Гонсалес де Ульоа?! – вскричал я, вскакивая на ноги.
– Правильно, – удивленно произнес Дик. – А ты откуда знаешь?
– Черт возьми! Я об этом человеке слышал еще в Москве. Значит, я был прав – все дело не в деньгах, а в острове!
Дик морщился, не понимая, о чем я говорю. Потом он вдруг замер, поднеся фляжку к губам. Откуда-то сверху доносился громкий стук.
– Они ломятся в дверь, – сказал я, вынул из кармана пистолет и, отстегнув магазин, пересчитал патроны.
– Ничего у них не выйдет, – со знанием дела сказал Дик. – Я эту дверь знаю, не первый раз на «Пальмире» плаваю… А ты когда-нибудь бывал в Вашингтоне?
То, что я попал в «десятку», назвав вторую часть имени Гонсалеса, было для меня полной неожиданностью. Значит, носатый, которого я застрелил, – тот самый Гонсалес де Ульоа, последний владелец острова Комайо, которого конституционный суд Эквадора лишил права собственности из-за конфликтов с властями! Предположить, что мы совершенно случайно столкнулись здесь с человеком, имя которого узнали еще в Москве, – наивность беспредельная. Выходит, покупкой острова мы здорово прищемили хвост этому мафиози, и он следил за нами едва ли не от дверей посольства!
Тут я вспомнил про убийство дилера, про обыск в квартире Анны, ее исчезновение и сообщение, оставленное на автоответчике, и меня прошибло потом от осознания масштабности всех этих черных дел, которые накрыли собой два континента в разных концах света.
– Правильно сделал, что продырявил его! – сказал Дик, когда стук в дверь прекратился. – А чем это вы Гонсалесу так не угодили?
– Да вот задел его чемоданом по голове, как тебя, – ответил я, без всякой мысли высказать обиду на Дика, но тот понял мою фразу по-своему, широко улыбнулся, и нижние края его усов приподнялись, как крылья черной птицы.
– Ладно тебе! – сказал он, надвигая сомбреро на глаза. – Другого такого, как я, нет на свете… Обожаю подраться! Но только по делу. Надеюсь, ты понял, что я дерусь только по делу?
– О чем речь! – подтвердил я.
– Не задел бы ты меня чемоданом… Ну удар у тебя классный! – щедро похвалил меня Дик. – И как это ты меня обманул? Я просто из любопытства решил тебя разыскать!
– Да я так и понял! – постарался успокоить я его.
– Ну не сердись! – гнул свое Дик и, приближаясь ко мне, тряс флягу.
В общем, все шло к тому, чтобы нам крепко обняться и поклясться в вечной дружбе. К счастью, в это мгновение впереди, за переборкой, раздался оглушительный хлопок, ударная волна прокатилась по корпусу, и мы явственно ощутили, как корпус судна стал крениться влево.
Мы замерли. Ритмичный шум двигателей стал быстро затихать, и непривычную тишину начал заполнять тихий плеск воды.
– Чтоб этих садоводов крокодилы сожрали! – выкрикнул Дик и ударил кулаком по ржавому борту. – Кажется, они взорвали машинное отделение!
Он замолчал, и мы оба прислушались к тем звукам, которые пробивались в наш отсек. Корпус теплохода медленно раскачивался из стороны в сторону, все больше заваливаясь на правый борт. Откуда-то сверху до нас долетели редкие щелчки выстрелов.
– Если они испоганили мой товар, – запальчиво выкрикнул Дик, – я перегрызу им глотки!
Мое сердце наполняло предчувствие смутной тревоги. Я посмотрел на спящего Влада и как бы невзначай подумал про его сто килограммов «чистых мышц», шагнул к нему и почувствовал, как под ногами хлюпает вода.
Я кинулся к лестнице, взбежал по ней, выдернул из ручки ломик и попытался надавить на ручку. Дверь была заперта снаружи.
– Что там? – крикнул снизу Дик.
– Нас заперли!
Он не поверил, поднялся ко мне, и мы налегли на ручку вдвоем.
– Скоты! – произнес Дик и ударил по двери ногой. – Внизу уже полно воды! Они решили нас утопить, как крыс!
С нас обоих градом катился пот, и мы только успевали вытираться рукавами. Дик еще несколько раз ударил по двери и крикнул:
– Эй, клопы вонючие!! Видит бог, мое терпение сейчас лопнет!!
– Бесполезно! – сказал я. – На палубе сейчас такая паника, что нас никто не услышит.
– Что значит – никто не услышит?! – не смог смириться с моим выводом Дик. – Пальни пару раз из своего пистолета!
Я выстрелил в дверь – без всякой надежды на помощь, для того, чтобы Дик не тешил себя иллюзиями, и снова спустился в трюм. Воды уже было по щиколотку. Она плоскими струями выбивалась из щелей двери, ведущей в машинное отделение. Я ударил по ней ногой. Мне показалось, что дверь чуть отошла, и вода пошла сильнее.
– Влад! – крикнул я, шлепая по воде. – Проснись, Влад, мы тонем!
Мой друг лежал на флоре, и вода еще не добралась до него. Он с трудом приподнял голову и широко раскрыл рот.
– Мне душно, – пробормотал он. – Открой окно!
Дик плечом выбивал дверь. Он был уже мокрым с головы до ног, с его жакета ручьями лилась вода, а поля сомбреро обвисли, как хвост у мокрого петуха.
– Помоги! – крикнул он мне. – Сейчас она откроется, и сюда хлынет вода, но, может быть, нам удастся заделать пробоину!
Гадкое это чувство – сидеть в наглухо задраенном трюме, в котором стремительно прибывает вода.
Я несильно шлепнул Влада по щекам, зачерпнул воды и плеснул ему на лицо. Он с трудом открыл глаза.
– Где мы? – спросил он, озираясь по сторонам.
Я кинулся к Дику. Он прижался ко мне вплотную, мы взялись за руки и с криком бросились на дверь. Она сдвинулась сантиметров на десять, и вода хлынула, как из толстой трубы. Мы стояли уже по колено в воде.
– Давай еще раз!!
Мы снова крикнули и ударились о дверь плечами. Дверь скрипнула и отошла еще на несколько сантиметров. Дик качал головой, кряхтел от боли и поглаживал плечо.
– Разойдись! – вдруг ожил Влад, встал на ноги и, расплескивая воду, подошел к нам. Глаза его еще не до конца проснулись, но тело уже было готово к действию.
Дик вопросительно взглянул на меня, словно хотел уточнить, правильно ли он понял иностранное слово, произнесенное этим большим человеком. Я кивнул, и Дик отошел.
Не разбегаясь, Влад обрушился всей своей тяжестью на дверь. Грохот заметался эхом по трюму. Мне показалось, что судно содрогнулось и накренилось еще сильнее. От удара дверь распахнулась, как книжная обложка, и на нас хлынула река. Поток сбил Дика с ног, и его крик заглушил шум воды. Влад, ухватившись за край проема, встал на пути воды, как пробка, и его тотчас накрыло волной с головой.
