– Ну? Что? – насмешливо спросил я.
– …или же готовься в ближайшие дни похоронить свою любимую Ирину.
Вот как! Он знает Ирину и грозит расправой с ней. Как бы выяснить, кто этот человек? Глупец или идиот? Я был уверен, что разговариваю либо с глупцом, либо с идиотом. Убийца с серьезными намерениями редко когда обмолвится о своих планах в первую же минуту разговора. Это козырная карта, которой настоящий хищник не станет бравировать.
– Во-первых, Ирина для меня не самая любимая, – сказал я.
– Это не имеет значения! – заметно нервничая, произнес незнакомец. – Я отправляю ее на тот свет, и рука моя не дрогнет.
– А ты уверен, что я смогу выполнить твои приказы? – Я постарался передать ему свой спокойный тон, чтобы понапрасну не нервировать.
– Да! Только ты сможешь это сделать! И не вздумай отбрыкиваться, скотина!
– Давай сразу договоримся: больше ни одного оскорбления, иначе я пошлю тебя на хер! Давай сейчас встретимся и спокойно обо всем поговорим. Я могу подъехать к тебе…
– Нет! Никаких встреч не будет!
– Как же я узнаю, что ты от меня хочешь?
– Я буду звонить и приказывать!
Наглость людей иногда способна в одно мгновение вывести меня из себя. В такие минуты я не слежу за своей речью, не скуплюсь на крепкие выражения. Но мои утомленные нервы еще стонали под тяжестью пережитого на леднике Джанлак и размолвки с Ириной. Поэтому эмоции были придавлены, невыразительны. А чего нервничать, волноваться и считать частоту сердечных сокращений? Наверняка это не совсем нормальный человек, у которого под воздействием телепередач началось обострение, и потому не стоит излишне серьезно относиться к его угрозе. Пожертвовать роскошным ужином и попытаться разыскать его прямо сейчас, чтобы эту глупую проблему не переносить на завтрашний день?
Я вырубил телефон. Теперь на счету была каждая секунда. Я осмотрелся по сторонам. Очень часто злодеи, ведущие переговоры по телефону со своими потенциальными жертвами, находятся рядом. Они любят наблюдать, как их жертва суетится, волнуется, спотыкается… Горячие следы еще не остыли. Если найти хотя бы малейшую зацепку да вцепиться в нее мертвой хваткой… А впрочем, она уже есть…
Я запустил мотор, объехал стоящий впереди меня «жигуль» и до пола придавил педаль акселератора. Сколько я говорил по телефону с незнакомцем? Минуты три? Мелькнул продуктовый магазин. Свет фар начал перебирать стоящие в длинном ряду стволы пальм. Я сбросил скорость и покатился посреди улицы, глядя по сторонам. Людей много, целые потоки людей, как если бы где-то рядом был стадион и там только что закончился футбольный матч. Группа парней в светлых майках. Рыщут хищными взглядами по сторонам, ищут девчонок… А вот явно подвыпившая парочка, идут в обнимку, где-то между ними затерся малыш с надувным кругом, который он держит, словно не по размеру широкие штаны… Вот шаркают крутыми фирменными кроссовками две до белизны седые старушки, обе в шортах, кудрявые, с тщательно постриженными затылками, у каждой на шее болтается фотоаппарат… А вот и моя милая обманщица в кроваво-красной юбке и белой майке, похожей на бюстгальтер. Идет неторопливо, размахивая сумочкой, как батюшка кадилом. Явно старается произвести впечатление на мужчин. Голодные парни свистнули ей с противоположной стороны улицы, но она не отреагировала, ей нужны личности с наличностью, а не мелкая шушера, у которой одна бутылка пива на троих. Я обогнал ее, прижался к бордюру и остановился. Коротко посигналил. Девушка, не замедлив шага, искоса посмотрела на мою машину. Нет, она еще не уверена, что я сигналил именно ей, она невозмутима и старательно подчеркивает свою независимость. Я еще раз шлепнул ладонью по кнопке сигнала. Вот теперь она остановилась и, оценивая, стала рассматривать машину. Есть девицы, которые в машинах разбираются лучше, чем некоторые работники автосервисов. В смысле стоимости и престижности авто.
Подошла, вглядывается в боковое окно. Меня она пока не видит. Я весь в темноте, нарочно откинувшись на спинку, чтобы свет фонаря не освещал мое лицо. Гостеприимно приоткрыл дверь. Девушка оперлась на нее локтем, чуть склонила голову и заглянула в салон.
– Ну? Ты что-то хотел спросить?
Вот наконец она меня узнала. Игривая маска мгновенно слетела с ее лица. Губы надломились в презрительной усмешке. Под глазами проступили тени хронической усталости – наверное, девушка забыла, когда вволю высыпалась. Она попыталась отойти на шаг, но я крепко схватил ее за запястье.
– Руку поломаешь, бизон! – звонко крикнула она. – Мне что, милицию позвать?
– Сядь, поговорим, – спокойно сказал я.
– Я не в разговорном жанре работаю. Отпусти, пока по глобусу не врезала!
Где же та прежняя наивность и чистота в глазах? Где робкий, заискивающий голосок? Она была уверена, что я испугаюсь ее искрометной агрессии, испугаюсь внимания, которое мы начали привлекать, и уже навострили уши молодые жеребцы в белых майках, уже напрягли свои юношеские бицепсы, уже сжали кулачки, готовые всей стаей сорваться на помощь несчастной девушке. Я резко потянул ее за руку. Если бы она вовремя не уперлась коленом в сиденье, то наверняка упала бы у порожка, и мне пришлось бы втащить ее в салон волоком. Я сбросил сцепление и поддал газку. Дверь захлопнулась, как форточка от сквозняка. Девчонка стояла передо мной на четвереньках, как собака, привыкшая к машине. От резкого старта ее откинуло на спинку, сумочка просвистела у моего уха и шлепнула меня по затылку.
– Ты что делаешь?.. Останови… Останови быстро…
Вот теперь она уже боится меня. Испугалась, что события разворачиваются стремительно и без каких-либо слов. Уперлась двумя руками в панель, попыталась одну ногу опустить на коврик, чтобы потом сесть на сиденье и поправить юбку, которая уже никаких функций не выполняла, а лишь мешала, как детский надувной круг, но я, не снижая скорости, резко свернул на Войкова. Девушка спикировала на меня, вымазала мне колено губной помадой. Одной рукой вцепилась мне в волосы, второй схватилась за руль – машинально, лишь бы за что-то схватиться. Красная юбка теперь семафорила где-то на уровне моей головы, тонкий каблук уткнулся в потолок кабины. Презабавное зрелище! Я для верности сделал еще один вираж и остановился под сенью влажных деревьев городского сада.
– А здорово мы с тобой прокатились, да? – поделился я впечатлениями, бережно убирая со своего плеча загорелую ножку.
– Урод! – пискнула моя пассажирка, выкарабкавшись из-под панели, и попыталась влепить мне пощечину, но я пригнулся, и она попала в подголовник.
Двери были заблокированы, она не могла выскочить из машины, знала об этом, но, как мне показалось, вовсе не стремилась на волю. Я сломал ее имидж – куколки Барби с высоко поднятой головой, безупречной осанкой и надменным взглядом, заставив ползать где-то между педалями управления, и за это унижение ей хотелось мести. Я снова взялся за рычаг скоростей, и девушка, не желая снова раскорячиваться передо мной, замолчала, поспешно устроилась на сиденье и накрепко схватилась за ручку над окном. Теперь она больше походила на летчика-истребителя перед катапультированием. Мне было весело. Девушка мне нравилась, особенно в своем искреннем испуге и гневе.
