Влад тряс рукой, словно отмахивался от назойливой пчелы. Этим жестом он приказывал мне держаться ближе к перильным ограждениям моста. Мы медленно шли вдоль рельсов, частили шаги, стараясь наступать на шпалы, а не на доски. Чем ближе мы подходили к составу, тем тревожнее становилось у меня на душе. Мы ушли из вагона, не позаботившись о безопасности двух беззащитных женщин. Мила, сострадая и испытывая чисто женскую тягу к Филину, вполне могла забыть об осторожности и добровольно отправиться в когти бешеного волка. Да и Леся не была застрахована от необдуманного шага.
Дурное предчувствие стремительно переросло в убеждение. Похоже, что и Владу интуиция предсказывала что-то недоброе. Мы оба невольно ускорили шаг и к месту разлома приблизились едва ли не бегом.
– С того торца! – шепнул мне Влад, кивая на тамбур, примыкающий к цистернам.
Затаив дыхание и прячась в плотной тени вагона, я неслышно прошел по «живым» доскам к первой цистерне, заскочил на сцепку и оттуда вошел в тамбур.
В вагоне царили кладбищенская тишина и темнота. Лунный свет, проникая через окна, белыми квадратами падал на заваленный мусором и пластиковым ломом коридор. Холодея от страха, я медленно шел по нему, словно по тоннелю, уходящему в глубь земли. Все сейчас выглядело неузнаваемым, бутафорским, и даже лежащий в купе труп Регины показался мне мастерски сделанной куклой, но от этого покойница казалась еще страшнее.
Нервы мои были на пределе, когда я увидел в противоположном конце крупный силуэт Влада. Он, как и я, двигался бесшумно, движения его были плавными, замедленными, словно мы были под водой и исследовали каюты затонувшего корабля. Я видел, как Влад приблизился к четвертому купе, где мы оставили женщин. Он на мгновение задержался на пороге, а затем растворился в тени купе.
Сердце мое остановилось. Я уже не сомневался в том, что мне предстоит увидеть.
– Так я и знал! – вдруг громко сказал Влад, и его голос вдруг в одночасье смыл с окружающей обстановки налет ирреальности и мистицизма. Призрачная аура материализовалась.
Раскидывая ногами обломки перегородок, бутылки, поручни и скомканные шторы, я быстро подошел к купе и заглянул внутрь.
– Так я и знал, – повторил Влад, чиркая спичкой. – Ушли.
Купе было пусто.
Глава 19
– Вот, наконец, все и прояснилось, – сказал Влад. Как всегда, ему сразу стало все понятно, и новая версия напрочь перечеркнула предыдущую. – Они все заодно. Наши девицы ловко прикидывались. Как только мы с тобой нырнули под мост, они прихватили с собой ящики и вместе с Филиным ушли в горы.
Я светил спичками, а Влад, согнувшись в три погибели, разгребал завалы в купе проводницы. Мне не нравилась его бредовая идея – найти аккумуляторы и включить в вагоне дежурное освещение. Я вообще не мог долго находиться в этой труповозке, которая когда-то именовалась спальным вагоном, и предпочитал провести ночь на твердой земле, подальше от поезда и ущелья. И вообще, Влад со своими претензиями на истину, с его привычкой уверенно говорить глупости, начинал все больше меня раздражать. Я мог бы легко разнести в пух и прах его последнюю гипотезу относительно единомыслия между Филиным, Милой и Лесей, но прекрасно понимал, что Влад не даст мне даже рта открыть и подавит мое сопротивление не логикой, а громким голосом.
– Ты куда? – спросил он, выпрямляясь.
Я не ответил, кинул сгоревшую спичку, вышел в коридор и несколько раз двинул ногой по заклинившей двери первого купе. Она сдвинулась настолько, что внутрь можно было просунуть руку и посветить спичкой. Ящики громоздились в естественном беспорядке между диваном и столиком.
– Влад! – сказал я тихо. – Он здесь. Он никуда не ушел.
– Кончай пургу нести! Что ему тут делать? Ментов дожидаться? – сдавленным голосом ответил Влад. – Потяни-ка лучше эту доску на себя…
Я повернул голову, глядя на коридор, исполосованный лунным светом, проникающим через окна. Мне показалось, что в купе, где лежала мертвая Регина, что-то движется, издавая тихий свистящий звук, и на скомканную ковровую дорожку, лежащую напротив двери, падает слабый красный отблеск. Влад перестал копошиться и посмотрел на меня.
– Чего ты? Уснул?
Я не ответил и, как загипнотизированный, пошел по коридору. Чем ближе я приближался к купе покойницы, тем отчетливей видел дрожащие тени, выплескивающиеся из двери. Мне казалось, что вместе с дыханием в моей груди остановилось сердце. Я едва ли не из последних сил передвигал ноги, но любопытство пересиливало страх. Приблизившись к двери, но еще не видя, что происходит в купе, я услышал запах горячего парафина и уловил слабый звук потрескивания горящей свечи.
Адреналин в моей крови превысил все мыслимые границы. Сердце билось настолько сильно, что я ощущал пульсацию в кончиках пальцев. Глаза стали слезиться от напряжения. Медлить уже было опасно, иначе я нанес бы непоправимый ущерб своей психике.
Я сделал последний шаг и оказался напротив двери. Глаза резануло показавшееся ослепительно ярким пламя свечи. Регина лежала на диване. Ее ноги были плотно сведены, а руки покойницы были сложены на груди. Свеча, вставленная в них, плавилась, и по тонким окоченевшим пальцам скатывались горячие капли. Они застывали, мутнели, и казалось, что промежутки между пальцами умершей на моих глазах зарастают перепонками.
Понимая, что это малоприятное зрелище всего лишь неумная и гнусная шутка, я тем не менее с трудом подавил в себе желание кинуться по коридору назад и, как завороженный, смотрел на страшное лицо убитой. Я слышал, как Влад позвал меня, но не посмел откликнуться; казалось, что от громкого голоса покойница вздрогнет и откроет глаза.
Но вздрогнул я. Над моей головой зашуршало, и в тот момент, когда я готов был повернуться, мне в затылок уперся твердый предмет, и оглушительно лязгнул затвор автомата.
– Вы правы, – услышал я голос Филина. – Никуда я не ушел. Мне некуда отсюда идти. Да и обидно уходить одному… К столику подойдите и руки, пожалуйста, за голову!
Я слышал, как он выбирается из багажной ниши, гремит по полке локтями и коленями.
– У меня осталось не так много патронов, а полный магазин никак не могу найти, – бормотал он. – Два патрона я оставил себе, и на вас всех остается в обрез. Так что, не делайте резких движений, если можете… Повернитесь.
Я, как дурак, стоял перед Филиным с поднятыми руками. Ужасно унизительная и бессмысленная поза. Не знаю, какой дебил решил, что человек с поднятыми руками менее опасен. Да будь я ближе к Филину на шаг, мне даже замаха не потребовалось бы на то, чтобы свалить его ударом сверху.
– Ей уже намного лучше, чем нам, – произнес Филин, стоя на диване, в углу, и покачивая стволом автомата. Я не сразу понял, что он говорит о Регине. – Вы не подумайте, что я решил вас попугать. Она лежала некрасиво, вперемешку с мусором. Я перенес ее на диван и прочитал заупокойную молитву… Она была обречена. Торговцы смертью долго не живут.
