Плосконос снова замолчал, оглянулся по сторонам и тише продолжил:
– И тут я слышу, как в комнате Марко то ли форточка, то ли окно захлопнулось. Звук такой типичный, его ни с чем не спутаешь.
Он поднял на меня глаза. Я молчал.
– Потом, когда мы всей толпой туда поднялись и кто-то сказал про самоубийство, я подумал: как же это получается? Марко выстрелил в себя, а потом окно закрыл?
– Тебе не показалось? – спросил я.
– Исключено! – самоуверенно заявил Плосконос. – Когда ты убийцу найдешь, спасибо мне скажешь.
Этот тип заставил-таки меня погрузиться в размышления. Увидев, какое впечатление произвели на меня его слова, Плосконос оживился.
– Я ж тебе говорил, что это серьезно, а ты не верил! – с опозданием стал рекламировать он свой товар, явно сожалея о том, что не попросил двести долларов. – Этот факт сразу прольет свет на дело, так ведь? Коню понятно, что убийца через окно ушел. Я за свои слова отвечаю. У меня журналистский подход, я на мелочевку обращать внимания не стану…
«Даже коню понятно, что убийца ушел через окно, – подумал я. – А мне до сих пор ничего не понятно».
– Если я что-нибудь интересное узнаю, сразу тебе скажу, хорошо? – с деловым видом произнес Плосконос, намереваясь договориться о долгосрочном сотрудничестве. – И вообще, можешь использовать меня по своему усмотрению. Мне сейчас, понимаешь, очень бабки нужны…
Меня стала раздражать словоохотливость новоиспеченного сексота. В помощники мне напрашивается, сукин сын! Еще надо разобраться, что он за фрукт. У самого наверняка морда в пушку.
Я круто повернулся к Плосконосу и, обрывая его на полуслове, спросил:
– Оружие из Чечни привез?
– А? – опешил от столь прямолинейного вопроса Плосконос. – Оружие? Да упаси господь! Зачем мне такой головняк? Ты на меня бочку не кати. Я с такими вещами не связываюсь.
Я пристально вглядывался в его глаза.
– А что привез? Наркоту?
Плосконос изобразил мучительную улыбку.
– Типун тебе на язык, – произнес он. – На фиг мне наркота? Я лучше сто граммов употреблю…
Я резко схватил Плосконоса за руку и вывернул ее на излом. Не ожидавший от меня такой агрессии, он негромко взвыл и согнулся в три погибели.
– Не шали, – прохрипел он. – Поломаешь… Больно…
Я оголил его руку до локтя. На белой коже, покрытой волнами вспухших вен, даже при тусклом свете фонаря была отчетливо видна дорожка от иголок.
Плосконос вывернулся и едва не упал. Торопливо поправляя рукав, он попятился к двери.
– Значит, Марко узнал, что ты колешься, – произнес я. – И пообещал, что уже завтра твоей ноги в фирме не будет… Так было, да?
– Нет!! – дурным голосом заорал Плосконос и, к моему удивлению, вдруг заплакал. – Нет, – слезливо повторил он. – Я его не убивал! Это не я!
И, распахнув дверь, выскочил в коридор.
«Как бы не пришлось возвращать вдове аванс», – подумал я, открывая стеклянную дверцу буфета. Сверкающие гранями бокалы висели на держателе кверху ножками, словно летучие мыши под сводом пещеры. Я снял один, посмотрел на ряд бутылок, выбирая, чем бы порадовать себя.
«Я боюсь, что этот тщедушный наркоша может погнать меня по ложному следу, – думал я, наливая в бокал «Кампари» марганцевого цвета. – Насколько ему можно верить?»
Со двора по-прежнему доносился скрежет лопаты. Я подошел к окну. Сутулая фигура дворника маячила между сугробов. Лопата методично, как маятник часов, взлетала вверх и опускалась вниз. Я первый раз в жизни видел такого добросовестного дворника. Глубокая ночь, а он продолжает убирать снег. Интересно, он всегда такой активный или только в эту ночь?
Я сел на стол, выпил залпом и закусил соленым орешком. Что ж, попробуем пристроить факт Плосконоса. Итак, Марко в своей комнате читает записки и скрипит зубами от злости. К нему заходит убийца…
Ага, убийца. Но убийца – это не бесплотное существо. Он имеет имя, пол и вполне конкретный облик. Предположим – только предположим! – это была Лера. Она заходит к Марко… Стоп. Зачем она добровольно идет к человеку, который продолжительное время унижал ее? Она его ненавидит. Она его видеть не хочет. Значит, Марко под каким-то благовидным предлогом предложил ей подняться на мансарду. Допустим, он намекнул, что хочет предложить ей хорошую должность в своей фирме. Лера соглашается обсудить это предложение. Она очень нуждается в деньгах. Она уже несколько лет мечтает купить себе весеннее пальто. Они поднимаются в мансардную комнату. И тут выясняется, что подлый Марко вовсе не собирался предлагать девушке работу. Он запирает дверь и заваливает Леру на кровать. Он жаждет удовлетворения своих низменных потребностей. Она сопротивляется, ее рука натыкается на рукоятку пистолета, очень кстати лежащего под диваном, она вскидывает его и стреляет в голову Марко.
Я поставил бокал на стол и поморщился. Ну и гадость этот «Кампари»!
Ладно, допустим. А что потом? Потом Лера кидается к окну (не забыв при этом спрятать пистолет где-нибудь в складках своего плотно облегающего платья), с легкостью открывает шпингалеты, распахивает окно, смело выбирается на карниз и оттуда сигает в сугроб. Платье наполняется воздухом, как парашют, что заметно смягчает удар. Затем она прячет пистолет под сиденьем своей машины и как ни в чем не бывало возвращается в дом, цокая каблуками по тротуарной плитке.
Бред.
А если проиграть эту сценку с Кикой? Кика – баба тертая, она запросто спрыгнет с мансарды в снег. И для Плосконоса это, разумеется, не проблема. Но зачем Плосконосу кидать тень на самого себя, рассказывать мне про захлопывающееся окно? Выходит, эту сцену смогла бы сыграть только Кика. У нее и ноги все в царапинах и ссадинах, как у футболиста, и туфли почти без каблука. В таких можно и по карнизам шастать, и по снегу…
Последняя мысль вдруг показалась мне здравой, и родилась она в сознании помимо моей воли. Я круто повернулся к окну и снова посмотрел на дворника. «Э-э, братец, а ты ведь не случайно так стараешься! Ты дорожки не только от снега очищаешь!»
Я соскочил на пол, вышел из кухни и быстро поднялся в комнату Ольги.
ГЛАВА 12
МАРКО НЕТ, НО ВЛАСТЬ ОСТАЛАСЬ
– У тебя такой взволнованный вид, – сказала она, неожиданно перейдя на «ты». Открыв дверь, она позволила мне войти. – Окончательно определился с убийцей?
Она выглядела усталой, но не заспанной. Вечернее платье сменила на голубые джинсы и кирпичного цвета джемпер. В комнате приятно пахло кофе. Из-за книжных полок доносился приглушенный звук стрельбы, криков и полицейской сирены – шел видеофильм.
Я без приглашения сел в кресло. По моему виду Ольга догадалась, что я намерен серьезно поговорить.
– Будешь кофе? – спросила она.
Я кивнул. Она зашла за стеллаж, убавила громкость телевизора и стала крутить кофемолку. Я смотрел на стол. Бутылка виски, из которой она мне наливала, была уже почти пуста. Вдовушка серьезно заливала свое горе. Пепельница была полна окурков. Трубка мобильника лежала рядом с губной помадой и зеркальцем, словно предмет косметики. В блюдце засыхала перевернутая кофейная чашечка с налипшей на стенки черной гущей.
