Я поднял взгляд на Леру.
– Действительно, это малоприятное пожелание, – сказал я. – Значит, компания решила, что это написали вы?
– Да, – глухо ответила Лера, снова пытаясь закурить. У меня уже глаза начали слезиться от дыма.
– Марко сам отдал вам эту записку?
– Нет. Она была в его руке… В смысле, Марко тряс ею, когда у него начался истерический припадок…
Мне показалось, что Лера говорит не то, что думает. Она снова принялась терзать кольцо на пальце.
– Что значит истерический припадок? – уточнил я.
– Я написала совсем другое, – ушла от ответа Лера. – Так, общие слова и пожелания: всем здоровья, денег и счастья в личной жизни. А это (она кивнула на лист, лежащий у меня на коленях) написал кто-то другой. Но этот другой не признался. Ему легче было обвинить меня.
– Кроме вас, на вечеринке еще были девушки?
– Да. Жена Марко Ольга и еще две бабы.
– Выходит, кто-то из них написал эту записку?
– Уж, конечно, не мужчина, – ответила Лера. – Но Ольгу тоже можно исключить. Остаются Виолетта (она сидела у нас в отделе общественных связей) и Кира Карась из машбюро.
– Как вы думаете, кто из них это сочинил?
Лера ответила не задумываясь:
– Кика.
– Кто такой Кика? – уточнил я.
– Мы так Кирку Карась сокращенно называли. Марко постоянно клеился к ней. Ее вообще-то никто на вечеринку не приглашал. Она недавно из зоны вернулась. Не большое удовольствие с ней общаться, правда? А она откуда-то вынюхала про мероприятие и сама приехала. Вот и отомстила за прошлое.
– Эту записку все читали?
– Конечно. Она по рукам ходила.
– Как же ваш Марко мог допустить, чтобы про него такое читали? Тем более что он ваш бывший шеф? – удивился я.
Для Леры этот вопрос оказался самым трудным. Пряча глаза, она долго подыскивала нужные слова и беспрестанно тыкала кончиком сигареты в пепельницу.
– С ним что-то случилось? – допытывался я.
– Он был не в себе, – уклончиво ответила Лера. – И у его жены началась истерика. Я попыталась объяснить всем, что это ошибка, что писала не я, но… В общем, вечеринка безнадежно испортилась. Все вдруг на меня окрысились. Знаете, как мне стало обидно! Мне ничего не оставалось, как хлопнуть дверью и уехать.
– Вам стало обидно оттого, что был испорчен вечер, или оттого, что все подумали на вас?
Лера подняла на меня взгляд, полный укора.
– Оттого, что никто не заступился за меня. Я даже расплакалась. Никогда не думала, что у меня столько недоброжелателей.
Она на некоторое время замолчала. Я думал о том, что если Лера рассказала мне всю правду, то случай выходил вполне заурядный. Сплетни, шушуканья за спиной и скрытые мысли, если их обнародовать, развалят любой, даже самый дружный коллектив. Потому как отношения в нем складываются в основном из служебного лицемерия.
Но полной уверенности в том, что незнакомая девушка с ходу раскрыла мне всю подноготную, не было.
– Ну что? – спросила Лера, по моим глазам пытаясь определить, какой эффект произвел на меня ее рассказ. – Уже не хотите помочь мне?
– А чем я могу помочь вам?
– Представиться моим бойфрендом.
– Кем-кем?
– Бойфрендом, – повторила Лера и смутилась оттого, что это слово не было мне знакомо. – Ну, так сейчас говорят. Это значит, другом… В общем, парнем, который со мной ходит.
– Вы серьезно?
– А почему бы и нет? В конце концов, я имею право на чистую репутацию.
– А не лучше ли навсегда вычеркнуть этих людей из памяти? – предложил я то, чего сам бы никогда не сделал. Я не привык молча сносить пощечины или плевки.
– Вычеркнуть из памяти? – возмутилась Лера. – Они думают обо мне бог весть что…
– А что они о вас думают? – перебил я. – Это похоже на правду?
– Что – это? – Лера сделала вид, будто не поняла.
– Ну… Потные руки, спущенные штаны…
– Это вас не касается, – холодно ответила она, сняла очки и принялась протирать их платком.
– Значит, – немедленно сделал я вывод, – все поверили в ваше авторство потому, что в записке достаточно правды?
– Не имеет значения, – искривляя губы, произнесла Лера, – много там правды или нет. Истина в том, что записку писала не я! Меня оклеветали, оболгали, и вообще, я понесла моральный урон.
– И теперь вы хотите сатисфакции?
– Да, хочу! – твердо произнесла Лера.
– И крови?
Это слово вырвалось у меня нечаянно, но Лера мгновенно отшатнулась и посмотрела на меня с испугом.
– Что?! Какой крови?
– Это так говорят, – поспешил я исправиться. – Жаждать крови – значит желать мести.
– Типун вам на язык, – сказала Лера, поправляя упавшую на лоб прядь, и неестественно усмехнулась.
У меня в сознании прочно засел «стерлинг», лежащий под сиденьем «девятки». Уж не собирается ли она с его помощью очищать свою репутацию?
– Ну так как? – уже с требовательными нотками сказала Лера. – Поехали?
– Я все еще с трудом представляю свою роль, – признался я. – Что, по-вашему, я должен буду делать?
– Немножко побыть рядом со мной, – с нотками мольбы в голосе сказала Лера. – Неужели это так трудно? С вашего позволения, я буду называть вас на «ты». Но только там, в доме. Вы не возражаете?
– Но ведь меня там не ждут.
– Ну, пожалуйста! Я вас очень прошу! – взмолилась Лера. – Пусть вас не волнует, что вы без приглашения. Мне там выделили комнату – разве я не могу привести туда своего бойфренда?
Это подростковое словечко в устах Леры звучало так нелепо, что мне стало смешно. Я сразу представил себя этаким угловатым прыщавым юношей с наушниками и большим пузырем из жвачки на губах.
– Где этот дом? – спросил я и посмотрел через ветровое стекло вперед, где ровным счетом ничего не было видно.
– По главной улице до колодца, а потом направо. Увидите забор из красного кирпича. Это недалеко…
Наверное, она почувствовала, что слишком многим будет мне обязана, и принялась извиняться:
– Вы меня, конечно, простите. Я не имею права ничего требовать от вас. Просто мне очень, очень плохо, и некому помочь. Я буду вам так благодарна…
И опять: снимет кольцо – наденет, снимет – наденет… Очки она протерла плохо, одно стекло осталось наполовину запотевшим, и оттого Лера немного напоминала кота Базилио.
– Вам придется пересесть в свою машину, – напомнил я, отпуская рычаг ручного тормоза.
