– Братишка-то останется на этой стороне, – так же, не поднимая глаз, ответила Валери. – А вот ты – лошадка темная. Откуда нам знать, что тебе в голову взбредет?
– А что мне взбрести может? – наморщил лоб картавый. – Я исполнитель. Мне плати, и я сделаю все, что скажут.
– За полковника в гостинице никто тебе не платил. Сам инициативу проявил.
– Все, хватит! – Рамазанов хлопнул ладонью по столу. – Смешно смотреть на вас. Если мы начнем лаять друг на друга, то лучше сразу разойтись на все четыре стороны. Каждый из нас должен раз и навсегда уяснить: мы сумеем дойти до места и вынести порошок только в том случае, если все будем заодно, как кулак! Одним пальцем только в носу ковырять можно! Ты это хорошо понял, картавый?
– Ну?
– Я спрашиваю, понял или нет? – жестко повторил адвокат.
– Понял, понял.
– Валери, тебе все ясно?
– Ясно как днем.
– Вам, Кирилл, надеюсь, повторять не надо?
– Не надо.
– Тогда прошу все внимание на карту! – Он снова склонился над столом, взял карандаш и рядом с желтыми кубиками, обозначающими кишлак, поставил точку. – Здесь мы должны быть не позже десяти часов. Дом, двор, куда мы загоним машину, наш человек, который проводит нас к Пянджу. – Кончик карандаша заскользил по тонкой витиеватой линии. – Это дорога, соединяющая заставы. Пыльная грунтовка, по правой обочине проходит инженерное заграждение. Вот приблизительно восемнадцатый километр. – Карандаш съехал на голубую ленту Пянджа. – Две отмели. Эта – таджикская территория, эта – афганская. Тем не менее, если нас засекут пограничники или миротворцы, лупить будут из всех видов оружия, даже если мы будем уже на той стороне. Здесь нас встретит Глеб…
Адвокат глянул на меня и, должно быть, заметил улыбку, которая блуждала по моим губам. Ничего веселого, собственно, он не говорил, просто его речь над картой очень напоминала инструктаж командира полка перед выходом на войну. Если сбрить ему бороду, думал я, с прищуром глядя на адвоката, то за военного он вполне сойдет. И по возрасту где-то на командира полка тянет… Я перевел взгляд на картавого. А этот экземпляр напоминал клоуна или бездарного артиста, пытающегося сыграть роль военного. Он морщил лоб, наверное, для того, чтобы лучше усвоить обстановку, кивал, как китайский болванчик, но время от времени отвлекался, уродовал гримасой и без того несимпатичное лицо, сжимал кулаки и наносил боковые удары по воздуху, атакуя невидимого противника, возможно очень похожего на меня, и этим занятием он настолько увлекался, что даже не замечал, как Валери беззвучно трясется от смеха и вытирает ладонью слезы. Рамазанов замолчал, посмотрел с укором на Валери, потом – на картавого. Среди них я оказался самым примерным учеником, и адвокат не одарил меня взглядом.
– Он такой забавный, – сказала Валери, все еще шмыгая носом.
– Тренируюсь, – ответил картавый. – Разве я помешал?
Адвокат посмотрел на картавого долгим взглядом, и в течение этого времени я снова подумал о том, какой бес попутал адвоката в ту минуту, когда он брал в компаньоны эту человекообразную обезьяну.
– Мы переходим на тот берег не позднее трех часов ночи, – продолжал Рамазанов, – и, не отдыхая, не расслабляясь, уходим глубже в горы, в сторону Нардары. Дальше нас ведет Кирилл.
– Как мы вернемся обратно? – спросил я.
– Тем же маршрутом. На всю прогулку – десять дней и ни днем больше. За это время Глеб выяснит обстановку на границе и сообщит нам, где безопаснее всего перейти реку.
Он аккуратно свернул карту, сунул ее в полиэтиленовый мешочек и спрятал в карман. Вместо нее на столе появились трубка и пакетик с курительным табаком. Рамазанов выпустил облачко дыма, посмотрел на меня, затем на Валери и, вздохнув, сказал:
– Прошу прощения, но теперь нам надо поговорить.
– Ну вот, уже начинаются тайны, – сказала Валери, засовывая руки в карманы жилетки и поворачиваясь к двери. – Пойдем, Кирилл, тоже пошепчемся.
Мы вышли во двор. Некоторое время мы шли молча в направлении бани, дошли до бассейна и одновременно развернулись в обратном направлении. Валери остановилась, встала передо мной.
– Скажи, Кирилл, только честно: почему ты согласился?
Она переводила взгляд с одной половины моего лица на другую. Я видел свое отражение в ее глазах. В каждом – по одному закамуфлированному Вацуре. Что ты хочешь от меня, девочка? – подумал я и сказал правду:
– Не знаю.
– Но хотя бы догадываешься?
– Хотя бы догадываюсь.
– Ты не жалеешь?
– Еще нет.
– А если… если со мной что-нибудь случится, то ты… будешь грустить?
– Разве с тобой может что-нибудь случиться?
Валери повернулась и пошла дальше. Не оборачиваясь, ответила:
– А вот и посмотрим.
Я попытался отвлечь ее от грустных мыслей.
– Если все обойдется и ты станешь богатой, то что ты купишь себе в первую очередь?
– Как – что? – Валери снова остановилась и обернулась: – Как – что? Я ведь тебе говорила. Или ты думаешь, что я снова…
Я захлопал глазами.
– Валери! Забыл! Начисто вылетело из головы.
– Яхту я куплю. Океанскую. Запомнил? И больше не задавай этого дурацкого вопроса.
– Ах да, помню! И как ты ее назовешь?
– «Арго», – после небольшой паузы ответила она.
– «Арго-два», – поправил я ее.
– Нет, не два, а просто «Арго».
– Но просто «Арго» уже есть.
– Тот мы утопим. Разгонимся на всех ветрах, и о скалы – ба-бах! Чтоб все плохое, что было между нами, ушло ко дну. Ладно?
– Ладно, – согласился я. – Только ты ответь мне: за какие такие способности Рамазанов взял с собой это картавое чучело?
– Я тоже не могу этого понять.
– Но откуда он вообще выполз?
– Картавый был при Рамазанове с первого дня, как мы познакомились. Он возил адвоката на машине, как личный шофер, выполнял разные поручения. Слуга, одним словом. Денщик.
– Но можно было найти себе денщика поумнее.
Валери как-то странно взглянула на меня:
– Можно было бы вообще никого не находить. Разве вы вдвоем не унесли бы весь порошок?.. Ну ладно, к этой идее мы, может быть, еще вернемся.
Смысл ее идеи обрушился на меня снежной лавиной. Я взял Валери за руку, пытаясь увидеть в ее темных глазах совсем не то, о чем я только что подумал.
– Что ты сказала? Что ты имеешь в виду?
– Я сказала, что вы могли и вдвоем унести весь порошок, – повторила Валери. – Только это и ничто больше. Чего ты всполошился?
Мы подошли к крыльцу. Я подергал дверь. Она была заперта изнутри.
