– К сожалению, ее сегодня не будет. Она немного приболела.
– Только не надо врать, – попросил я. – Мы с ней расстались три часа назад.
– Я вам не вру. Она была и сказала, что работать сегодня не будет.
– Где она снимает комнату?
Сутенерша помолчала, потом сказала:
– Вы меня, конечно, извините, но домашние адреса девочек мы не даем.
– Говоришь адрес, и будем считать, что ты мне ничего не должна.
Сутенершу не очень устраивала эта сделка. Она считала, что пятьдесят долларов и без всяких адресов принадлежат ей.
– Эй, тетя! – резче сказал я. – У меня мало времени!
«Тетя» мучилась от жадности. Она была уверена, что я хочу обойти ее и расплатиться напрямую с Ладой.
– А не хотите ли прихватить с собой очаровательную брюнеточку? – попыталась она всучить мне «нагрузку». – Пальчики оближете! Объем груди – девяносто шесть, талия – шестьдесят один, бедра – девяносто два. Топ-модель! И умеет все.
– Я чувствую, что ты потеряешь меня как постоянного клиента, – пригрозил я.
– Вы знаете, Ладочка работает у нас всего дня три или четыре, и я точно не знаю, – начала лукавить она, закатывая вверх глаза, прикрытые, как зонтом, гигантскими накладными ресницами. – По-моему, если не ошибаюсь, улица Гагарина, дом два, квартира восемнадцать… Ну, а как насчет брюнеточки?
– В другой раз, – пообещал я, стартуя и оставляя за собой крайне недовольную мной сутенершу.
По дороге я заскочил в магазин, торгующий круглосуточно, купил мед и ананас и попросил продавщицу уложить все это в пакет с претенциозной надписью «Севастополь – город русских моряков».
Улицу Гагарина, находящуюся в центре, теснили с обеих сторон хрущевки, которые когда-то олицетворяли счастье новоселов, а теперь капитально поганили внешний вид курортного поселка. Но благодаря водопроводу, газовой плите и унитазу, этим, так сказать, удобствам, приезжие с деньгами охотно снимали целые квартиры, выселяя постоянных жильцов на время сезона в фанерные «дачи», сколоченные на безжизненных, покрытых горячей ржавой пылью холмах и предгорьях.
Остановившись под окнами второго подъезда дома номер два, я хотел было посигналить – Лада, выглянув в окно, непременно узнает мою машину, но подумал, что этот не очень уважительный жест хотя и спасет мое больное самолюбие, но ничего мне не даст. Лада не выйдет на это подобие собачьего посвиста, в этом можно было не сомневаться.
Пришлось наступить на горло одному из не очень хороших моих качеств, выйти из машины и подняться на второй этаж.
Ненавижу квартиры, у которых не работает или отсутствует дверной звонок. Стучаться – то же самое, что обращаться к человеку, стукнув его в спину. К тому же по стуку можно догадаться о настроении человека и его отношении к обитателю квартиры. Звонок же уравнивает всех, звучит ровно, единообразно и четко. В квартире номер восемнадцать кнопка звонка отсутствовала.
Я стукнул в дверь один раз кулаком, словно прибил таракана, и этот стук в моем понимании означал приблизительно следующее: «Возможно, я был немного не прав, но и ты должна была меня понять – после случившегося у меня стали шалить нервы, но вместо того, чтобы спокойно воспринимать мои эмоции, ты сама взорвалась, чего лучше было бы не делать».
Не интересуясь, кто к ней ломится, Лада приоткрыла дверь и равнодушно посмотрела на меня. Без макияжа, в домашнем халате, с заспанным лицом она была совсем другой, чем на панели. Я бы сказал, проще, но красивее.
– Я тебе мед купил, – сказал я, протягивая пакет. – Мне сказали, что ты заболела гриппом.
– Они соврали, – «черно» пошутила Лада. – У меня СПИД.
– Это ерунда! – махнул я рукой. – У меня тоже.
– Ну, заходи тогда.
Лада открыла дверь шире, отошла в сторону, пропуская меня. Мне сразу понравилась однокомнатная квартира, которую она снимала. Хозяева, видимо, опасаясь за сохранность мебели, вывезли все, что можно было. Кроме широкого гостиничного матраца с подушкой и простынями да платяного шкафа, в комнате ничего не было.
– Хорошо у тебя, – сказал я. – Легко дышится. Мебель не давит на мозги.
Лада села на матрац, по-турецки скрестив ноги, и со скучающим видом посмотрела на меня, мол, вторая шутка менее удачна, валяй дальше.
– У тебя что-нибудь покушать есть? – спросил я, выглядывая в окно. Пейзаж – ни к черту!
– Йогурт.
– А мясо есть?
Лада отрицательно покачала головой.
– Плохо, – загрустил я. – Тогда, может быть, поужинаем в «Бризе»?
Чем мне Лада нравилась, так это тем, что не ломалась и не заставляла долго себя уговаривать. Молча подошла к шкафу, развязала пояс халата, сбросила его к ногам, оставшись, в чем мать родила. Она вела себя естественно, без стыдливости и кокетства, словно мы были мужем и женой с многолетним стажем. Мне нравилась эта манера поведения, и, пользуясь случаем, я откровенно рассматривал ее.
– Я хочу тебе сказать, – произнесла Лада, натягивая на загорелую попку свои символические веревочные трусики, – что я все понимаю. Я понимаю, зачем ты ко мне пришел и что тебе от меня надо. Ты все еще пытаешься с моей помощью насолить своей Анне и возбудить в ней ревность. – Она сняла с вешалки знакомое мне голубое платье. – Нет-нет, все нормально, я отношусь к этому спокойно. Но хочу, чтобы ты имел в виду: я все понимаю.
– Я всегда говорил, что ты страшно умная! – похвалил я.
– Как ты думаешь, это платье надеть или черное? А могу красный костюм.
– Лучше джинсы, – ответил я. – И куртку. И прихвати с собой на всякий случай зубную щетку.
Не знаю, как она догадалась, что это уже не шутка. Не переспрашивая, она оделась так, как я посоветовал: получился походный и вполне приличный прикид – джинсовый костюм, кроссовки и спортивная сумка на плече.
* * *
Черт знает, как они в темноте и густом сигаретном дыму видели шары да еще умудрялись попадать в них кием. Когда мы с Ладой спустились в ночной бар «Бриз», то несколько секунд, ослепшие, стояли на входе, с трудом различая лишь сумрачные тени игроков, колдовавших над бильярдным столом. Мне казалось, что в таком заведении Лада должна была чувствовать себя как рыба в воде, но я ошибся. Ей здесь было неуютно и страшно. Она невольно прижалась к моему плечу, и я почувствовал, как она тянет меня к двери, на чистый ночной воздух, пахнущий водорослями, выброшенными на берег недавним штормом.
Я взял ее за руку и повел к стойке, освещенной красными светильниками, словно фотолаборатория. Мне показалось, что Сереги здесь нет, и я хотел выяснить у бармена, был ли он и будет ли. Но, обойдя бильярдный стол, тотчас заметил в дальнем углу группу парней, потягивающих баночное пиво, и Серегу среди них. Он помахал рукой, поднялся из-за стола, заслонив его вместе с братками, и подошел ко мне.
