"Знал бы ты, что Нечипорук всего одну тысячу дал", – подумал он и сказал:
– Говорит, мы неправильно дозы рассчитали.
– Ничего не понимаю, – признался Андрей. – Неужели мы ошиблись в три раза?
– Может, ошиблись в дозах, – произнес Ковальский, снова надкусывая яблоко. – Может, в Нечипоруке.
– Ты думаешь, что он…
Ковальский круто повернулся к другу.
– Не хотелось бы, конечно, огульно обвинять его. Но мне почему-то уже не хочется иметь с ним никаких дел.
– Не хочется – не надо, – легко согласился Андрей с доводами друга. – Я подойду к Гюндузу и договорюсь о встрече с Князем.
– Смотри, как бы папочка не взял тебя за горло.
– Нет, работать буду только на конечный результат. Я его спрошу прямо: сколько и чего надо изготовить, чтобы получить за это двенадцать тысяч баксов.
Доллары Андрей отдал матери.
– Ищи квартиру внаем, – сказал он. – Этих денег должно хватить на полгода. А потом видно будет.
Мать рассматривала купюры.
– Сережа, – произнесла она, – а откуда у тебя такие деньги?
– Изобрел заменитель сахара, – легко солгал он, уверенный в том, что мать воспримет ответ как шутку. Но она поверила. "Как любил в детстве конфеты, так до сих пор этой любви изменить не может. Заменитель сахара изобрел!" – подумала она, глядя на сына с такой нежностью, что на ее глазах выступили слезы.
Глава 30. ДОЙНАЯ КОРОВКА ОТЕЛИЛАСЬ
Князь проводил Нечипорука и Яковенко во Внуково, чего не делал в первый раз. Перед тем как отправить ребят на спецконтроль, он дал каждому по нескольку сотен долларов.
– Это вам подарки, – сказал он, сверкая золотом зубов. – Ко дню Октябрьской революции.
– Нас в Баку опять встретят Арзу и Эдик? – спросил Женя, заталкивая баксы в тесный карман джинсов.
– Нет, Эдика не будет. Эдик в командировке.
Дикторша объявила, что посадка на самолет, следующий рейсом в Баку, заканчивается. Князь на несколько секунд задержал в своей ладони руку Жени.
– Да, – произнес он, – я забыл тебе сказать… То, что вы изготовите, привезите в сухом виде. Растворять не надо.
– Как прикажете, – кивнул Нечипорук.
В середине ноября Женя, загоревший под южным солнцем почти до неузнаваемости, чем явно раздражал бледнолицых москвичей в метро, подсел в машину к Князю у станции "Кузьминки" и, когда они въехали в зону лесопарка, передал несколько сот граммов сухой фракции метадона, расфасованного в полиэтиленовые пакетики, которые, в свою очередь, были спрятаны в видеокассеты.
– По десять центов за дозу, – напомнил Женя условие, предложенное самим же Князем.
– А сколько здесь?
– Сто тысяч доз, – немедля и храбро ответил Женя, немного округлив число доз в свою пользу.
К его удивлению, Князь безоговорочно поверил, молча полез в карман и небрежно отсчитал семь тысяч долларов.
– Три тысячи я вычел за химикаты, билеты и прочие расходы, – пояснил он.
Женя, никогда в жизни не державший в руках такую умопомрачительную сумму, даже не стал возражать и, суетно заталкивая толстую пачку банкнот в карман, закивал головой:
– Хорошо… Хорошо…
Женя уже быстро шел по заледеневшей тропинке, держа курс на ближайший магазин радиотехники, как вдруг Князь окликнул его, вышел из машины и неторопливо пошел навстречу.
– Вот что, Женя, – сказал он, заботливо поправляя воротник его куртки. – У тебя сейчас от счастья голова идет кругом, и все-таки постарайся не сообщать Ковальскому и Хлыстуну о том, что вы удачно поработали в Джелалабаде. Если они начнут настойчиво лезть в душу, скажи, что ничего не получилось.
– Хорошо, Князь Байрам-оглы.
– Вот и договорились, – произнес Князь.
"Почему не говорить? – недоумевал Женя. – Почему он хочет держать Ковальского в неведении относительно наших поездок в Джелалабад? Что это дает Князю? Может быть, он заплатил мне гораздо больше, чем Хлыстуну за то же количество триметилфентанила, и потому опасается, как бы Андрей, узнав о моем гонораре, не взвинтил цену?"
Женя так и не пришел к однозначному выводу. Он даже предположить не мог, что Князь недавно встречался с Хлыстуном и Ковальским в Краснодаре. Он не знал и знать не мог, что Хлыстун признался, что продал Нечипоруку "белого китайца" собственного приготовления по цене пять центов за дозу, но Нечипорук заплатил намного меньше, чем надо было. "Этот парень хитрее, чем мы о нем думали, – говорил Хлыстун Князю, не рискуя, однако, спросить напрямую, сколько Князь отвалил Нечипоруку за порошок. – Он непредсказуем. Он может подсунуть вам такую гадость, что ваши покупатели будут подыхать толпами, как мухи от дихлофоса. Качественный товар гарантировать вам можем только мы с Мишей".
Князь согласился с его доводами и пообещал, что больше не будет пользоваться услугами Нечипорука. Но согласился он только на словах. А сам подумал: "Дойная коровка отелилась. И теперь у меня будет две коровки".
Желая успокоить слишком горячие эмоции Андрея, Князь пригласил его и Мишу к себе на ужин: "Гюндуз организовал студенческий вечер. Будут его однокурсники и много красивых девушек. Приходите сами и приводите своих подруг. А то мы все только о работе да о работе. Танцевать и отдыхать тоже надо, верно?"
Глава 31. СЦЕНА В СОРТИРЕ
Женя Нечипорук по-братски разделил деньги с Игорем, который ради них прилетел в Москву. Крупный успех они отметили в ресторане на Рязанском проспекте, известном великолепной кухней, особенно рыбными блюдами. Изрядно захмелев, они направились в казино, находящееся в ночном клубе, и там без особой жалости проиграли по пятьсот долларов.
– Деньги – это бумага! – философствовал Женя.
– Ты гений! – убеждал коллегу Игорь. – То, что можешь ты, – могут единицы.
– И ты гений, – старался не оставаться в долгу Женя. – Я без тебя – ничто…
В сверкающем чистым кафелем туалете они стали свидетелями странной сцены. Несмотря на то, что туалет был предназначен для мужчин, на полу у батареи парового отопления лежала девушка в черном вечернем платье и порванных на обеих коленках чулках. Она истошно визжала, брызгала слюной и билась в судорогах, а склонившийся над ней бритоголовый парень бил ее по щекам и кричал, чтобы она заткнулась и перестала дергаться, ибо он не может попасть. Пристроившись у писсуаров, Женя и Игорь с удивлением смотрели на красное, мокрое от пота лицо девушки и ее неправдоподобно огромные зрачки. Ноги девушки крупно дрожали, будто по ним проходил ток, и тонкие каблуки, подпрыгивая, беспрестанно выбивали на кафеле чечетку. Бритоголовый парень торопливыми и неточными движениями оголял руку девушки, скатывая плотно облегающий рукав платья. Девушку вдруг стало тошнить. Она склонила голову набок, и ее вырвало чем-то бурым.
