– Хватит умничать, – сказал он ей. Наверное, у него была ангина, потому как милиционер постоянно отхаркивался и сплевывал на пол. – Содержимое сумочки – на стол! Только быстро, гражданка, быстро!
Ирэн двумя пальчиками сняла лямку сумочки с плеча, качнула ею туда-сюда и кинула на стол. Затем села на край, скрестила ноги и сложила кренделем на груди руки. Я любовался ею в эти минуты. Самообладание, с каким она вела себя, делало ее необыкновенно красивой и притягательной.
Милиционеры к сумочке не притронулись. Тот, что постоянно плевался, вынул из нагрудного кармана лист бумаги, развернул его и поднес к глазам напарника. Я успел увидеть неряшливо исполненный и отпечатанный на паршивом принтере фоторобот. Сходство с Ирэн было минимальным и карикатурным, но, без сомнения, подразумевалась именно она. Милая и симпатичная Ирэн выглядела на этом ублюдочном шедевре живописи длинноносой и толстогубой, вдобавок, ее голову была вытянута кверху, а глаза сведены к самой переносице.
– Она, – подтвердил милиционер, который понимал юмор.
Больной затолкал фоторобот под пропотевший китель и, смерив Ирэн долгим взглядом, сказал:
– Ну что? Поехали в отделение.
Ирэн не возмущалась, не спрашивала почему. Она закинула невостребованную пока сумочку на плечо, повернулась к милиционерам спиной и грациозной походкой, словно коридор превратился в подиум, пошла к выходу. Она уводила их от меня.
– Эй! Ты куда? – между плевками спросил больной милиционер. Он хотел, чтобы Ирэн полезла в окно.
– На улицу! – громко и с вызовом ответила Ирэн. Она подошла к двери, оттянула язычок замка и толкнула дверь ногой. Милиционеры заторопились за ней. Больной, оплевав весь пол в кабинете, потянулся к выключателю, но тут его взгляд упал на полку шкафа, где лежали пачки офисной бумаги. Пыхтя и бормоча что-то вроде «Пригодится на фиг Вовке на самолетики», он прихватил пачку, сунул ее под мышку и погасил свет.
Вскоре в конце коридора хлопнула дверь. Я остался один и, как это часто бывает, только теперь дал волю своим нервам. Со сдавленным криком я врезал кулаком по спинке собственного кресла, которое темным силуэтом торчало передо мной. То ли кресло отжило свой век, то ли злость наделила меня фантастической силой, но, как бы то ни было, спинка хрустнула и отвалилась. Я сплюнул, уподобившись заразному милиционеру, пробормотал: «Все не слава богу» – и запрыгнул на подоконник.
Я не напрягал мозги в конструировании хитроумных комбинаций по спасению Ирэн. Я не знал, что буду делать конкретно. Я просто летел торпедой к вражескому кораблю, зенитной ракетой к самолету, снарядом к танку. Это было сродни безумству, короткому помешательству, но именно оно освобождало меня от необходимости просчитывать каждый шаг и делало меня до смешного смелым. Я знал только одно: без Ирэн болтаться по Побережью я не согласен. Это моя подчиненная, это сотрудник моей фирмы, и до тех пор, пока она не выйдет за кого-нибудь замуж, я головой отвечаю за нее и распоряжаюсь ею. Она мне нужна, как воздух. Потому что я обязан объявить ей строгий выговор и лишить квартальной премии за самодеятельность и инициативу. Потому что она ничем не провинилась перед милиционерами. Да потому, в конце концов, что она порядочная, отважная, красивая и добрая девчонка! И ни одна сволочь не имеет права обращаться к ней на «ты» и называть ее оскорбительными словами. За это буду бить по морде!
Я выскочил из окна на улицу, едва не отдавив лапы Байкалу. А ты, собака, подумал я, теперь забудь про курицу! Зачем я тебя кормил и приручал? Чтобы ты позволил забраться в окно посторонним? Ладно, ты, как законопослушный пес, впустил милиционеров. Прощаю. Но как ты посмел впустить убийцу?
Байкал принял мои стремительные скачки по мокрым кустам как приглашение к игре и увязался за мной. Я бежал изо всех сил, у меня даже ветер свистел в ушах. Давно я так не бегал. Нескольких секунд мне хватило на то, чтобы обежать дом, рухнуть в сырые от дождя кусты против фасада и оттуда смотреть, как из полуподвала по лестнице поднимается Ирэн в сопровождении двух милиционеров. Наверное, если бы я еще поддал скорости, то успел бы увидеть через дверной проем, как мелькнула в окне моя задница.
Тяжко дыша, пес повалился рядом со мной. Я взглянул на него с презрением. Смотри, костогрыз, что из-за тебя случилось! Если бы не позволил убийце забраться внутрь конторы, то не было бы ни лески, ни падающего на пол ведра и тарелок и не ворвались бы к нам милиционеры.
Ирэн остановилась на пятачке – как раз на том месте, где она меня целовала. Мне показалось, что чья-то ледяная рука сдавливает мне сердце. Плюющийся милиционер, расставив ноги и сунув руки в карманы, остался ее сторожить, в то время как его коллега побежал во двор за машиной.
Я вскочил на ноги. Зачем я тянул время, идиот! Разве не мог раньше сообразить, что они повезут ее в отделение не на такси, а в милицейском «УАЗе»?
Сжав кулаки и зубы, я побежал в обратную сторону, по кругу в дальний двор, где оставил свой «жигуль». Ирэн должна догадываться, что я рядом, что слежу за ней и сделаю все возможное, чтобы освободить ее. Думай, думай, моя хорошая, обо мне! И ни на йоту не сомневайся! Тяни время! Садись в машину медленно. Капризничай. Требуй адвоката, милиционера женского пола и представителей телевидения!
Я зацепился ногой за оградку палисадника и спикировал на асфальт. Острая боль прожгла руку, и я заскрипел зубами, сдерживая стон. Поднялся, чувствуя, как локти начинают гореть, словно опустил их в угли. Но вот уже мой «жигуль». Ключи… Замок… Дверь… Я рухнул на сиденье, взялся за ручку, чтобы захлопнуть дверь и чуть не прищемил нос Байкалу. Опять ты здесь! Что, вислоухий, смотришь на меня жалобными глазами и полощешь языком на ветру? Хочешь реабилитироваться?
Я открыл заднюю дверь. Пес понял, что я позволяю ему запрыгнуть в машину, и не стал заставлять меня долго упрашивать. Он взобрался на заднее сиденье и уставился в окно. Апельсиновый аромат автомобильного дезодоранта был с легкостью забит запахом мокрой псины. «Жигуль», оглушая ревом окрестности, сорвался с места и помчался по дворам. Объехав несколько домов, я свернул под «кирпич», промчался метров сто по встречной полосе и по разобранной дорожными строителями «нычке» вырулил на улицу Свердлова. Милицейской машине некуда было деться, кроме как выехать на эту же улицу. Не успел я включить фары и дождевые щетки, как увидел выруливающий мне навстречу серый «УАЗ». Шурша шинами по лужам, он промчался мимо. Я тотчас круто повернул руль влево, проскочил перед свирепым и вонючим «КамАЗом», который был со всех сторон обвешан полыхающими фарами, и придавил педаль газа к полу. Нещадно обливая редких прохожих, «жигуль» понесся вслед за «УАЗом», красные габариты которого хищными глазками светились далеко впереди. Наверное, милиционеры торопились посадить задержанную в «обезьянник», получить благодарность и сдать дежурство. Я молил бога, чтобы он подкинул моему пожилому двигателю хотя бы парочку лошадиных сил. «УАЗ» проскочил перекресток на красный свет. Даже не притормозив, я последовал его примеру и с трудом разминулся с серой «Волгой», которая рванула мне наперерез. Красные габариты медленно приближались. Лишь бы мне настигнуть их до того, как машина подъедет к отделению! Пес громко дышал мне в ухо, а на крутых поворотах бодал мой затылок своим влажным носом.
