– А ты живи! – крикнула она с ненавистью. – Мучайся, как я…
То, что случилось, не должно было случиться. Абсурд. Сумасшествие. Вывернутая наизнанку действительность. Гера кинулся к Мире. Она истекала кровью, которая расползалась по ее сарафану большим липким пятном, похожим на кагор. Лицо было бледным. Глаза закатывались. Губы что-то беззвучно шептали.
– Мира!!! – страшным голосом закричал Гера, прижимая к себе легкое и безвольное тело. – Сюда!! Помогите кто-нибудь!! Сюда, быстрее!!
Словно издеваясь, эхо вернуло его слова невостребованными.
– Только ты… – едва слышно прошептала Мира. Ее руки упали на листья. На белую ладонь взобрался муравей. Солнечный зайчик скользнул по лбу девушки, но ветер, зашумев в кроне, сдунул его, и лицо Миры помертвело.
7
Пузырьков бежал в лагерь насколько мог быстро и даже не отставал от двух рослых сыщиков, в сравнении с которыми казался подростком. Ему не хотелось заранее предугадывать события, и все-таки на душе становилось муторно. У него не выходили из головы глаза Миры. Как она смотрела на него, оглядывалась с тропы! Словно не могла поверить, что Пузырьков ее отпустил, что он не лукавил и был с ней искренним. Может быть, она догадывалась, что уже сидит на крючке, что уже не свободна, хотя вроде никто ее не держит, за спиной не следует конвойный, и руки не закованы в наручники… Приходится обманывать ради истины. Ложь ради правды?.. Сколько раз он задумывался над моральной стороной этого давно отработанного в криминальном сыске правила. В институте говорили, что есть ложь во спасение, что она сродни боли, которую доставляет хирург своему пациенту, что обмануть преступника – во сто крат меньшее зло, чем поступки того же преступника. И все же, и все же…
Она уходила с зыбкой надеждой на его порядочность, с верой, что он действительно хочет ей добра. Она оглядывалась и как бы спрашивала: а ты не обманываешь? И не знала, что в ее подошве уже сидит крючок, а она уже не человек, не личность, а наживка, и разматывается барабан с леской, и напряглись руки рыбака, сжимающие древко удилища, готового подсечь…
Мелкие камни из-под тяжелых ботинок сыщиков летели ему в лицо. Как хрипло они дышат, словно кони под кнутом лихого наездника. Нет, это не рыбалка, это охота! Псари летят вслед за стаей, которая вышла на след, а где-то в лесной глуши притаились в засаде стрелки. И одуревший от собачьего лая зверь несется куда глаза глядят, не замечая той боли, с какой стегают его ветки, и в лапы вонзаются шипы ежевики…
Лагерь. Изрешеченная пулями палатка. Один из сыщиков раскрывает «молнию», да так, что сам замок остается в его пальцах. Ныряет внутрь. Ударом ноги выбивает наружу пробитую пластиковую фляжку из-под минералки. В ней еще осталось немного красного вина.
– Тихо! – кричит Пузырьков и поднимает вверх руку с пистолетом.
Они на секунду замирают и останавливают дыхание. И тут до них долетает крик. Стая снова срывается с места и несется вниз по склону оврага. Крик мужской, кто-то зовет на помощь… Это Герасимов! Он тяжело поднимается им навстречу. На его руках Мира. Ее ноги и руки опущены и раскачиваются в такт его шагам. Сарафан в крови. Пузырьков хватает ее за руку, пытается нащупать пульс. Она мертва.
– Где Лена? – кричит он Герасимову, но парень в прострации и ничего не может ответить.
Почему Герасимов оказался рядом с Мирой? Случайно встретил обеих женщин?.. С каждой минутой Лена уходит все дальше. Бешеная лисица, готовая напасть на любого встречного! Она убила Миру, которой должна была очень дорожить. Пузырьков ошибся. Он чего-то не понял. Он вообще чужой человек в уголовном розыске. Тупица! Недоучка! Неудачник!
Невозможно смотреть в глаза Герасимова. Парень может сорваться. Не разобравшись, наделает глупостей.
– Помоги ему! – кивает Пузырьков сыщику.
Тот пытается взять Миру, но Герасимов не отдает. Нет времени! Нет!.. Пузырьков скрипит зубами, берет за лодыжку ногу девушки, чуть приподнимает и проводит ладонью по подошве. «Таблетка» сидит крепко, как клещ. Кажется, что это живая тварь и она впилась в ногу девушке, чтобы высосать из нее кровь… Ложь во спасение… Пузырьков выдергивает «таблетку» и прячет ее в карман… Только бы не встретиться взглядом с Герасимовым!
– Слушай сюда! – кричит следователь в трубку мобильного. – Маяк у меня, мы гоним ее в вашем направлении. Будет шумно… Только очень осторожно, она прекрасно стреляет…
– Иди, – говорит Герасимов оперу. – Я сам…
«Молодой еще! – думает глупые мысли о Герасимове Пузырьков. – Найдет себе другую… Нормальную».
Ему хочется самому себе дать по роже, но это нелепо и не больно. Остается работа. Он заталкивает в карман мобильный и бежит по дну оврага. Сыщики ломают лес где-то по разные стороны от него. Следователю не положено принимать участие в задержании. За это дадут по шапке. В лучшем случае, если, конечно, жив останется. Но Пузырькову уже на все наплевать. Он допустил серьезный просчет, он подставил девчонку под пулю. И развесил душу Герасимова на ветках деревьев, как кишки. Тот теперь корчится и жить не хочет. Любовь! Пузырькову этого чувства не понять. Он эгоист, он думает только о том, как выглядит со стороны – достаточно ли умен, симпатичен и насколько ценит его начальство. Он весь, с ногами и грязными ботинками, ушел в себя. И торчит в самом себе, как окурок в зубах курильщика – кругом лишь вонь, духота, отрава да обойма плевков. Людей с комплексами надо сажать в тюрьмы как социально опасные элементы. Это патологические вандалы, специализирующиеся на чувствах других людей. Зачем он развелся с Ольгой? Думал, что тем облегчит ей жизнь? А на самом деле просто струсил. А Ольга любила его. Испытывала к нему то самое чувство, которое Пузырькову понять природой не дано. И у Ольги до сих пор никого нет. Одна-одинешенька, ни семьи, ни девственности. Он предал ее. Он вообще по жизни предатель…
– Вон она!..
Пузырьков уже сам видит женщину в черном спортивном трико с рюкзаком за плечами. Она быстро взбирается по скале. На плече болтается винтовка. Женщина нарочно сбрасывает ногами булыжники. Падая, они увлекают за собой другие камни, песок, щебень. Все стучит, шипит, грохочет. Сыщики стреляют. Безрезультатно! Женщина уже скрылась за скальным выступом, а на головы ее преследователей летит пятнистый рюкзак.
«Сейчас она займет удобную позицию и перещелкает нас, как уток». На скале сыщики чувствуют себя более уверенно, чем Пузырьков. Он делает несколько попыток дотянуться до ствола сосны, но всякий раз съезжает на животе вниз. Растяпа! Увалень! Бегемот!
Он скидывает с себя пиджак, сбрую, расстегивает до пупка рубашку и заталкивает «макаров» за пояс. Плюет на ладони и снова кидается на стену. Его подвиги никому не нужны. Сыщики уже намного выше его. Опять выстрелы. Эхо шипит, словно шелестит фольга от тысячи шоколадок. Какая странная была у нее винтовка. Приклад короткий, широкий, похожий на топор мясника. Накладка на ствольной коробке с продолговатыми прорезями. Ствол заканчивается какой-то ершистой насадкой. Смахивает на датскую «мадсен».
