– И что вы от меня хотите?
– Чтобы вы помогли мне отыскать вашу яхту, – не скрывая удивления, ответил я. – Разве вас не волнует, что ее до сих пор…
– Не волнует, – холодно оборвала меня женщина и прижала ладони к ключицам, словно у нее там находились глаза и она не желала на меня смотреть.
– Но почему?
– Потому что яхта не моя, а моего бывшего мужа. Мы с ним давно в разводе, и его дела меня совершенно не интересуют.
– Но вы ответили по телефону, который я нашел в Интернете.
– К сожалению, мы вынуждены жить вместе.
– А ваш муж…
– Извините, но у меня больше нет времени!
За моей спиной о землю гулко и сочно ударилось спелое яблоко. Яблочный сад источал острый запах шампуня «Грин эппл», который так любит Ирина. Я не знал, о чем еще говорить с этой дамой, которая, по-моему, была озабочена тем, что меня больше интересует яхта мужа, нежели она сама.
Тут дверь распахнулась и больно ударила женщину по пояснице. Во мне вспыхнула надежда, что это ломится бывший муж, однако на крыльцо, потеснив женщину, вышел высокий нескладный парень с прыщавым подбородком и юркими злобными глазками.
– Хватит наглеть, ма! – визгливо крикнул он. Голос его ломался, и казалось, что одновременно говорят два человека: уже мужчина и еще мальчик. – Совесть поимей! Ты хоть немножко обо мне подумала?
– Алексей, пошел вон, – стараясь сдержаться, ответила женщина.
– Всю жизнь вон! – еще громче закричал парень, нависая над матерью, как мелкая и сухая яблонька-дичка. – Сама оттяпала у бати, что смогла, в три горла жрешь, только о себе думаешь, меня как пасынка держишь…
– Ты свинья, – ответила женщина. – Неблагодарная свинья.
– Неблагодарная?! – взвился парень и принялся размахивать худыми руками перед ее лицом: – А за что тебя благодарить?! Ты же знаешь, что с этой яхты тебе уже ничего не обломится, потому и прогоняешь человека, а мне с паршивой овцы хоть шерсти клок, яхта теперь моя, по наследству, и я буду ее на себя оформлять! А ты просто от зависти режешься, потому что знаешь, что если у меня деньги появятся, то я уже завтра отсюда съеду и уже не буду от тебя зависеть, буду сам жить, с кем захочу, своим умом и со своими деньгами! И ты уже не сможешь на меня давить, как на батю давила…
– Ты просто мерзавец, – всхлипнула женщина и прижала кончик платка к сухому, как линза от очков, глазу. – Растишь, растишь…
– Ну что растишь-растишь?! Что?! Ты одна боишься остаться, вот что!! Вот где правда зарыта!! Боишься стать никому не нужной старухой!!
Я бы немедленно ушел, чтобы не быть свидетелем этой отвратительной ссоры между матерью и сыном, если бы слух не резануло слово «по наследству». Понимая, что парень готов рассказать мне нечто интересное, я взял его за руку, но увести сына мать не позволила. Она с силой ударила меня по запястью, словно топором, и встала между нами.
– Не надо! Не надо его за руку хватать! Я сама расскажу про эту яхту! – Она вполоборота повернулась к сыну: – Алексей, иди в дом!
– Ага, сейчас, убежал в дом, и голову подушкой накрыл, и в печь ее засунул! Я буду тут стоять и слушать, что ты говоришь! И попробуй только соврать что-нибудь!
Не в силах повлиять на сына, женщина что-то мстительно пробормотала, сошла по ступенькам в сад, где резвился бежевый лабрадор, и села на скамейку под яблоней. Я предпочел стоять – в этом положении я мог видеть ее глаза.
– Что вас интересует? – напрягая губы, словно прихлебывая очень горячий чай, спросила женщина.
– Ваш сын собирается оформить яхту на себя? Разве… э-э-э… разве ваш бывший муж… я хотел сказать, не преждевременно ли сын заявляет свои права на яхту?
– Преждевременно? – удивленно переспросила женщина, повернула голову и взглянула на меня как курица – одним глазом. – А вы разве ничего не знаете?
– А что я должен знать?
– Отец Алексея умер два дня назад.
Кажется, у меня отвисла челюсть. Я машинально взглянул на прыщавого парня. Тот, откусывая яблоко, так энергично кивнул, что яблочный сок брызнул во все стороны.
– Умер, умер! – подтвердил он.
– Два дня назад? – еще не до конца воспринимая информацию, уточнил я.
– Ага. В обед…
– Нет, позже, – возразила женщина.
– Ну, чуть позже, какая разница!
Я смотрел, как парень торопливо обкусывает огрызок. Семечки сыпались ему под ноги.
– И как… это случилось? – рассеянно спросил я, не зная, как избавиться от навязчивой мысли, что парень говорит вовсе не об отце, а о каком-то малознакомом дяде, противном и злом.
– Я в тот день на толкучку пошел, – начал рассказывать парень, зашвыривая огрызок за ограду. – У меня проблемы с компом, нужны были драйвера для видеокарты. А когда вернулся, ребята встречают: беги, говорят, в ментовку, там твой череп копыта откинул, надо опознать.
– А почему в ментовку?
– Алексей, я расскажу, – ответила женщина, устыдившись языкового богатства сына. – Его отец пошел утром в отделение транспортной милиции, писать заявление по поводу пропажи яхты. Он ведь сдал ее в аренду на двое суток, до девятнадцатого. А уже наступило двадцатое, арендатор не объявился, яхты в порту нет. Но в милиции ему сказали, что объявить яхту в розыск они пока не могут…
– Там раньше, чем через месяц, искать не начинают, – вставил сын.
– Тогда отец Алеши пригрозил, что пойдет в отдел госбезопасности, но вернулся домой, пообедал, и тут ему из милиции звонят, из нашего райотдела: приходите, мол, есть для вас радостная новость. Он ушел, а потом мне оттуда звонят и говорят, что ваш муж скоропостижно умер от сердечной недостаточности.
– Да какая сердечная недостаточность! – весело махнул рукой сын. – Он здоровый был, как бык! Я даже и мечтать не мог, что мне когда-нибудь яхта по наследству обломится.
– Я хотел бы посмотреть договор аренды, – сказал я женщине.
– Я бы тоже, – усмехнулась она. – Приходили из милиции, все бумаги забрали.
– Это они нарочно сделали! – вдруг снова вспылил сын и ударил кулаком по перилам. – Чтобы поисками не заниматься! Теперь получается, что яхта по-прежнему стоит на своей стоянке в яхт-клубе, хозяин помер, а от меня заявление на розыск не принимают, потому что я не собственник. Я ходил к нотариусу, хотел на себя ее переоформить, а мне говорят: предъявите сначала яхту. Замкнутый круг!
– Вы знаете Гарика? – спросил я.
– Какого Гарика? – переспросила женщина.
– Человека, который арендовал у вас яхту?
Мать с сыном переглянулись.
– Меня не было, когда они тут договаривались, – ответил сын не без сожаления. – Запомнил только, что вся прихожая каким-то сладким одеколоном провоняла.
