Корр.: Вы ему помогали?
И.: Загружать машину – нет. Он не просил. Потом мы поехали к морю. Я подрулил к самому причалу и увидел яхту.
Корр.: А название?..
И.: Название яхты я не запомнил.
Корр.: Не запомнили или же боитесь сказать?
И.: Я оставлю этот вопрос без комментариев.
Корр.: Скажите, а кроме яхты, там еще были какие-нибудь катера или лодки?
И.: Нет, все местные рыбаки уже ушли в море. Вообще это место довольно пустынное… На этот раз мужчина торопился и попросил меня помочь. Он носил на яхту коробки, а я – мешки.
Корр.: Вы можете сказать, что в них было?
И.: Мешки были очень тяжелые, ладонями я чувствовал какие-то мелкие железные детали, возможно, гайки и болты.
Корр.: Вас это не насторожило?
И.: А почему это должно было меня насторожить? Обыкновенный строительный и ремонтный материал. Я в дела клиентов не лезу, мое дело маленькое – знай крути себе баранку.
Корр.: Что было потом?
И.: Мужчина мне заплатил, поднялся на борт, и яхта взяла курс в открытое море.
Корр.: На борту еще были люди?
И.: Я никого не заметил.
Корр.: Вы обращались в милицию?
И.: Зачем? Мне жизнь дорога. И я уже говорил: меня не интересует, что перевозят мои клиенты. Мне главное, чтобы платили…»
Под интервью стояла подпись: «Беседу вел Алфей ВСПЛЕСК, наш корр.».
Глава 19
Двадцать капель валокордина
Сжимая в руке скрученную в трубочку газету, словно бейсбольную биту, я влетел в здание редакции с таким видом, как если бы намеревался убить главного редактора. Охранники, игравшие в нарды, тем не менее меня не остановили. Наверное, не успели. Их заторможенные мозги были заняты комбинациями шашек на игровом поле. А когда один из них вернулся в реальность и что-то крикнул мне вслед, я уже открывал дверь приемной.
Секретарем у главного редактора оказался смазливый юноша с длинной гривой волос, перехваченных на затылке резинкой. Он вдохновенно шлепал по клавиатуре, как если бы исполнял хоральную прелюдию Баха на органе. Увидев, что я не соблюдаю нормы делового этикета и без разрешения устремляюсь к двери шефа, юноша через силу, с видом большого одолжения, произнес:
– Эй! Потише! Там совещание!
Но я уже вошел в кабинет и посильнее захлопнул за собой дверь.
Главный редактор, вопреки моему ожиданию, не выглядел так, как подобает выглядеть ведущему агрегату информационной машины. Это был тщедушный мужчинка с непропорционально большой и круглой головой, высоким, идеально отполированным лбом, мелкими оттопыренными ушками и собранным в кучку подвижным злым ротиком. Он напоминал хорошо обсосанный чупа-чупс. Редактор восседал посреди большого стола, а по обе стороны от него в позе вопросительных знаков застыли два сотрудника.
Редактор рассматривал фотографии обнаженных девушек, процесс был очень ответственный, и потому он уделил мне столько внимания, сколько отняла бы у него залетевшая в кабинет муха. Скривившись, как от зубной боли, он постучал тонким синеватым пальчиком по фотоснимку, где была запечатлена дородная девица, млеющая в прибое.
– У нее слишком большие бедра и непомерно большая грудь. А сейчас в моде унисекс. Читатель не должен сразу догадаться, что это девушка. Пусть сначала подумает, что это фотография юноши.
Я мысленно прикинул, насколько хватит моего терпения. Минуты три выдержу. Ну, может быть, пять. Я сел на стул и развернул перед собой газету. В кабинет заглянул охранник. Увидев, что шеф ничуть не возмущается по поводу моего наглого поведения, он беззвучно удалился.
– А что мы ставим на открытие? – спросил редактор.
– Новые стихи Сиченя, – ответил один из вопросительных знаков, джинсы которого напоминали использованный мешок от пылесоса. – А в подверстку – мой материал: «Какие сны видит ваша собачка?»
– «Сны» снимаем, – отрицательно покачал головой редактор, и вопросительный знак от досады почесал ягодицу. – Пришло слишком много объявлений о массаже и саунах… Так… А что у нас идет на третью полосу?
– Репортаж из детского вытрезвителя.
– Я не читал. Прилично написано?
– Замечательно! И хороший иллюстрационный материал. Вытрезвитель новенький, с иголочки, с игровой комнатой и зооуголком. Рассчитан на детей от четырех до четырнадцати лет. Пропускная способность – сто человек, но он уже не справляется с потоком.
– Надо приписать под материалом обращение редакции к бизнесменам, – приказал шеф. – Дескать, мы призываем вкладывать деньги в массовое строительство на Побережье детских вытрезвителей. Это будет в духе предвыборной программы Сиченя. Он очень заботится о подрастающем поколении… Что идет в «подвал»?
– Репортаж о подготовке к детскому празднику на центральном причале.
– Хорошо. Оставьте колонку под криминальную хронику и можете сдавать на верстку.
Вопросительные знаки кивнули, сгребли в кучу макет, фотографии, листы с текстами и, шурша, словно осенний листопад, вышли из кабинета. Редактор тем не менее старательно не замечал меня. Он принялся читать какую-то бумагу, попутно черкая по ней ручкой. Это продолжалось до тех пор, пока я не сдвинул бумагу на край стола и не положил на ее место газетный обрывок.
Редактор свернул губы в виде куриной гузки и шумно засопел.
– Что вам надо? – злобно спросил он.
– Я хочу поговорить с автором этого материала Алфеем Всплеском.
– А вы, пардон, какого поля ягода?
– Я сыщик.
– Сыщик-прыщик… Ну и что?
– Я веду уголовное расследование, и меня интересует яхта, которая была упомянута в интервью.
Впервые за все время моего присутствия редактор одарил меня взглядом.
– Что-то я вас не припомню. Вы из какого отделения милиции?
– Я сыщик частного детективного агентства.
– Ах, частного! – усмехнулся редактор. – Тогда, пожалуйста, выйдите из кабинета!
Видит бог, я пытался договориться по-хорошему. Не получилось. Пришлось попрать нормы этикета. Я сел на редакторский стол, поставил ногу на край редакторского кресла.
– Послушайте, – сказал я. – Вы поторопились списать этот малопонятный факт на деятельность исламских фундаменталистов. Что ж, если вы сказали «а», то давайте скажем «б» и продолжим расследование вместе. Иначе вас могут обвинить в огульном обвинении мусульман и разжигании религиозной вражды.
– Это наши проблемы, – безапелляционно ответил редактор и сделал рукой такой жест, словно смахивал пыль со стола.
