– Стимулятор. Пожалуйста, будь осторожен. Особенно после вечернего сеанса связи.
Отключив радиостанцию, Лагутин еще раз внимательно посмотрел на шприц. «Знать бы, чем все это кончится, – подумал он. – Лавровым венком или надгробным?»
Глава 34
Ва-банк
«Я не спасатель, – с раздражением думал Ворохтин. – И не врач. Я провокатор! Черт дернул меня за язык сказать Лагутину про свойства дексилина! А вдруг у него начнется помутнение разума, он пырнет себя иглой в задницу и поплывет убивать Ботаника?»
Водитель киношного автобуса лежал на носилках в салоне «Скорой помощи», зеленый, как лягушка, покрытый каплями пота, и часто дышал.
– Когда плохо стало? – спросил его Ворохтин, нащупывая пульс.
– Утром… А грибы я вчера вечером ел… Часов в десять…
Ворохтин пощупал лоб водителя, потом посмотрел на его зрачки.
– Ты мне прямо говори: ты грибы ел или же закусывал ими?
– Ну, как сказать… – пробормотал водитель.
– Водкой, дорогой мой, ты отравился, а не грибами! – сказал Ворохтин.
Он раскрыл сумку с медикаментами. На самом дне лежала пластиковая коробка с ампулами для инъекций. Ворохтин взял ее в руки и раскрыл.
– Укол будешь делать? – забеспокоился водитель.
Но Ворохтин думал вовсе не о пациенте. Он медленно выкладывал на столик упаковки с глюкозой, инсулином, преднизолоном, новокаином… А вот и «обойма» с дексилином. Целехонькая, все ампулы на месте. А купить его в аптеке без рецепта невозможно.
– Значит, это был не дексилин, – вслух подумал Ворохтин.
– Что? – заволновался водитель, услыша незнакомое слово.
– Что, что… – рассеянно ответил Ворохтин, вскрывая упаковку с ампулами атропина. – Штаны снимай, вот что!
Он вогнал иглу шприца в задницу водителю, словно дротик для игры в дартс, шлепком приложил ватку со спиртом и нравоучительным тоном сказал:
– Имей в виду, это в последний раз. Еще раз так нажрешься – сердце не выдержит.
– Все, завязываю, – поклялся водитель, затягивая ремень на брюках и выползая из машины. – Спасибо, братишка! По гроб обязан!
Ворохтин кинул использованный шприц в корзину для мусора, закрыл сумку и сел на порожек машины.
«Это был героин, вот что, – совершенно ясно понял он. – Это был шприц с героином из косметички Лены, которую у меня забрал Зубов. Наверняка заправлен лошадиной дозой. Что ж, прекрасный способ отправить человека на тот свет!»
Мысль, пришедшая в голову вслед за этим выводом, была настолько дерзкой, что Ворохтин вскочил, с силой захлопнул дверь «Скорой», запер ее на ключ и решительно пошел на пляж, где под зонтиком у мангала несли бессменное дежурство Зубов и сержант.
– А-а! Сам явился! – обрадованно сказал Зубов. – Садись, приятель! В ногах правды нет.
Он придвинул Ворохтину стул. Видя, что Ворохтин садиться не желает, старший лейтенант нахмурился и спросил:
– Что ж ты подписку о невыезде нарушаешь? Под арест хочешь?
– Я хотел бы узнать, – сказал Ворохтин, – на каком основании вы потребовали от меня подписку?
Сержант, листающий иллюстрированный журнал, вздохнул и сокрушенно покачал головой.
– Что ж у вас память такая плохая? – произнес он и монотонно, нараспев продолжил: – Вы, гражданин Ворохтин, были задержаны за незаконное хранение наркотических средств, что, согласно статье двести двадцать восемь Уголовного кодекса, является тяжким преступлением и наказывается лишением свободы на срок до десяти лет. В интересах следствия мы взяли у вас подписку о невыезде…
– Каких наркотических средств? – перебил его Ворохтин.
– Которые мы у вас изъяли, – повторил Зубов, и в его голосе уже угадывалось назревающее недовольство.
– Вы изъяли у меня шприц, ампулу и белый порошок, – уточнил Ворохтин. – Экспресс-анализа вы не делали и потому не можете утверждать, что это был наркотик.
Милиционеры переглянулись.
– Какие, блин, все умные пошли, – произнес сержант.
Зубов поковырялся в зубах спичкой, швырнул ее себе под ноги и пытливым взглядом посмотрел на Ворохтина.
– Сам напрашиваешься, – недобрым тоном произнес он. – А ведь я хотел все миром решить.
– Мне нужно заключение экспертизы, – твердо сказал Ворохтин.
– А жалеть не будешь?
– Вы зря меня уговариваете, – сказал Ворохтин.
Зубов сплюнул.
– Ну, ладно, – произнес он и посмотрел на сержанта. – Неси изъятые у гражданина Ворохтина материалы и вместе с задержанным отправляйся в лабораторию.
– Ага, – кивнул сержант. – Будет сделано!
Он отложил журнал, поднялся со стула и пошел к серому «УАЗу».
Зубов снова поднял лицо и посмотрел на Ворохтина:
– Спокойная жизнь надоела? Характер показываешь? А ведь мы тебя действительно за решетку упрячем. И не отвертишься.
Ворохтин спокойно смотрел на милиционера:
– Не понимаю, за что вы собираетесь упрятать меня за решетку.
– Не понимаешь? Сейчас поймешь.
Ждать тем не менее пришлось довольно долго. Зубов сначала вел себя подчеркнуто равнодушно, потом стал постукивать пальцами по столу, затем недовольно произнес:
– Он что там, уснул, что ли?
Сержант наконец вылез из «УАЗа», посмотрел в сторону зонтика и произвел какой-то странный жест, будто отряхивал брюки на уровне ширинки.
– Не слышу! – крикнул Зубов.
Сержант махнул рукой, обошел машину и полез в нее через другую дверь.
– Его только за смертью посылать! – снова проворчал Зубов и с каким-то скрытым подозрением взглянул на Ворохтина. Тот, прекрасно зная, что идет ва-банк, тем не менее вел себя спокойно и даже не смотрел на «УАЗ», в котором сержант искал вещественное доказательство. Ему куда приятнее было пялиться на Киру, которая с полотенцем и зубной щеткой шла к озеру. Это были редкие, можно даже сказать, уникальные мгновения, когда девушка предстала перед базой в тренировочных брюках и короткой футболке на тонких бретельках.
«А она, оказывается, довольно симпатичная без своей дурацкой штормовки и платка!» – подумал Ворохтин.
Кира увидела его, улыбнулась и приветливо помахала полотенцем. Ворохтин тоже помахал ей. «Сейчас сержант принесет косметичку с героином, и больше я ее никогда не увижу», – без особого драматизма подумал он, не исключая и такое развитие событий.
Когда прошли все мыслимые и немыслимые сроки, и Ворохтин уже устал стоять, и Кира уже умылась и снова залезла в свою палатку, а Зубов смотрел на «УАЗ» уже с нескрываемой ненавистью, ударяя кулаком по столу, к зонтику наконец приплелся сержант.
