– Господа! – прервал я затянувшийся и бесперспективный спор. – О каких деньгах речь? Где они? Их кто-нибудь видел после того, как мы совершили мягкую посадку?
– Стас, не надо принимать нас за идиотов, – мягко посоветовала Мэд. – Глушков все время нес на себе рюкзак террористов. А сейчас этого рюкзака нет.
– Послушайте, – произнес Гельмут, глядя на дверной проем. – А может быть, рюкзак похитила Лариса? Она оставалась с покойником наедине.
– Очень может быть, – согласился я.
– Я сброшу эту кривоногую каракатицу в пропасть, – пообещала Мэд. – Где она? Мы должны припугнуть ее как следует.
– Только не шуми, – предупредил я. – Не забывай, что за тобой наверняка следят.
Я остановился напротив номера Ларисы и толкнул дверь.
– Ушла! – в один голос воскликнули Мэд и Гельмут.
Я повернулся к ним и сделал жуткое лицо, мол, не орите, как бешеные коровы. Мы зашли в номер и прикрыли за собой дверь.
– А вы думали, что она будет ждать, когда вы нагрянете сюда и отберете у нее мешок с деньгами? – спросил я, в то время как немцы ползали по полу, заглядывая под кровати и тумбочки.
– Она ушла недавно, – произнесла Мэд, гладя ладонью по одеялу, которым была застлана постель. – Еще теплое… Куда она могла уйти?
– На Восточную вершину, – ответил я. – Там недавно открыли пункт обмена валюты.
– Не смешно, – ответила Мэд. – Ей некуда больше идти, кроме как на канатку. Мы можем ее догнать.
– Ты собираешься ее догонять? – переспросил я. – Тогда у меня к тебе два вопроса. Первый: во что ты обуешься?
Мэд опустила голову, посмотрела на свои ноги, словно забыла, что давно ходит без ботинок.
– Да хотя бы вот в это, – ответила она, подошла к столу и достала из-под него пару женских меховых сапожек из толстой свиной кожи. Села на кровать, примерила, покрутила в воздухе ногой. – У нас с этой драной кошкой, оказывается, один размер. Куда ты дел ботинки? – произнесла она, шмыгнула носом и стала искать в карманах платок.
– Там, за кухонным отсеком, есть обрыв, а внизу – мусорная свалка.
– Как все плохо получается, – вздохнула Мэд и высморкалась. – Казалось, что удача совсем рядом, только руку протяни. А потом в одно мгновение все рушится… Ты меня любишь, Стас?
Я кивнул.
– Тогда найди для меня комнату, иначе я сейчас упаду на пол.
Я отвел ее на первый этаж, где был склад матрацев. Мэд, зайдя в комнату, тотчас кошкой свернулась в теплом углу и мгновенно уснула. Я накрыл ее двумя одеялами, тихо прикрыл за собой дверь и вышел.
Глава 34
Гельмут всего лишь притворялся спящим, и, когда я вошел в комнату, на ощупь добрался до свободной кровати и лег поверх одеяла, немец скрипнул пружиной, тяжело вздохнул и сказал мне:
– Я думаю, Стас, что Илона знает, где лежит рюкзак.
– При чем здесь Илона? Я же объяснял: вы давно засветились, и если в первый раз контрабанда сошла вам с рук, то на этот раз ФСБ следила за вами от самой таможни в Шереметьеве.
Гельмут некоторое время молчал. Потом негромко спросил:
– Как вы думаешь, Стас, ФСБ нас станет задержать?
Я зевнул.
– Гельмут, повторяю в десятый раз. Никто вас за руку не хватал, потому никто не сможет обвинить вас в совершении преступления. В «Белый Князь», к счастью, вы не спустились, главного связного Шаттуева убили еще до того, как вы с ним должны были встретиться, а на контакт с украинцем Илона не пошла. На каком основании вас должны задержать?
– Ваши слова имеют вкус, как мед… Эх, я не могу скинуть с мозга наш рюкзак с долларами. Но в России очень трудно потратить миллион долларов и остаться живым!
– Тогда я потрачу некоторую часть, а остальное положу в банк.
– Стас, вы говоришь, как человек, у которого больной мозг! Что вы скажешь налоговый инспектор, когда он спросит: где вы взял такие большие деньги?
– Я отвечу, что мне их подарил один знакомый немец.
– Это не смешно, Стас. Сначала куда-то потерялся миллион долларов, а потом приезжает в Москву человек, который был заложник у террористов, и начинает ходить в супершоп и покупать много самый дорогой товар – это, мягко говоря, подозрительно. Я прав?
Мне показалось, что где-то вверху, на третьем этаже, раздался глухой удар, словно кто-то пытался выломать двери. Гельмут ничего не услышал. Он ждал ответа на свой вопрос.
– А как бы вы поступили на моем месте? – спросил я, не столько интересуясь ответом Гельмута, сколько прислушиваясь к ночной неспокойной тишине.
– На вашем месте мне трудно было бы что-то сделать. Нужен мой опыт, мое имя…
Опять что-то громыхнуло, раздались приглушенные крики. Теперь уже и Гельмут обратил на это внимание.
– Мне кажется, Стас, что на третьем этаже кто-то плохо спит.
– Надо посмотреть, кто там буянит, – сказал я, нехотя поднимаясь с кровати.
– А я думаю, что надо крепко закрыть дверь.
– У нас с вами разные взгляды на свою роль в общественной жизни. Спокойной ночи!
* * *
В тени лестничной площадки я не заметил фигуру человека и сослепу налетел на нее.
– Стас, – услышал я голос Мэд. – Что там происходит?
– Это ты? – Я схватил девушку за плечи. – Что ты здесь делаешь?
– Там кто-то кричал, – шепотом сказала она. – Я проснулась… Мне стало страшно.
– У тебя совершенно ледяные руки. Ты что, ходила на улицу?
– Я?.. Нет. То есть да. Я хотела посмотреть снаружи на окна третьего этажа.
– И что ты там увидела?
– Ничего.
– А с другой стороны? Ведь ты, наверное, ходила и на другую сторону?
– М-м-м… Да.
– Значит, ты была рядом с кухонным блоком?
– Стас, ты меня в чем-то подозреваешь?
Я не видел глаз девушки. В темноте всегда легче лукавить, как врать по телефону или в письме.
– Илона, я в последний раз хочу оградить тебя от опасной ошибки. Не пытайся найти и тем более вытащить из мусорной ямы ботинки.
Я попал в «десятку», и Мэд стала активно оправдываться:
– Ты должен верить мне, Стас! Я вовсе не пыталась достать ботинки! Согласись, что ночью, без веревки это сделать невозможно!
Она попыталась меня обнять, но я, отстранившись от девушки, покачал головой:
– Нет, это как раз возможно. Но я тебя предупредил.
– Все, Стас! Я туда больше ни шагу! Поверь мне!
– Собственно, ты в этом должна быть больше заинтересована, чем я… Ну что, посмотрим на возмутителей спокойствия?
