Эд, пружинисто вскочив на ноги, подлетел к окну и с деловым видом профессионала стал крутить головой, пытаясь что-то разглядеть под вагоном и над ним.
– Должно быть, прервалась подача электроэнергии, – предположил он.
Я взялся за ручку двери, пытаясь сдвинуть ее в сторону, но пластиковые ботинки заскользили по обледеневшему металлическому полу.
– Помогите мне, – попросил я Власова.
– С удовольствием, с удовольствием! – оживился Дима. – А что я должен делать?
– Давайте приоткроем дверь.
– Вы сошли с ума! – громко возмутился Эд. – Нам надо беречь тепло. Никто не знает, сколько нам тут сидеть, а уже темнеет, усиливается мороз.
– Тоже верно, – согласился с ним Власов и вопросительно посмотрел на меня.
– Кажется, вы уже смирились с тем, что не можете позвонить? – спросил я Эда.
– А вы собираетесь прыгать? – с усмешкой спросил он.
– Всего минуту назад вы предпочитали свалиться вниз, нежели нарушить принципы долга и чести, – напомнил я.
– Вы цепляетесь к словам, – начал заводиться Эд. – Кто вы такой? Откуда вы вообще тут взялись? Спасатель? Так выполняйте свои обязанности, а не цепляйтесь к словам.
– Господа! Господа! – пропел Власов и попытался обнять нас с Эдом, но вагон в очередной раз качнуло, и Дима облапил только меня.
Маша наблюдала за нами с нескрываемым любопытством. Ирэн, низко опустив голову и обхватив ее ладонями, смотрела себе под ноги и морщилась.
Быстро темнело. Надо было беречь каждую минуту.
– Взялись! – сказал я и, чтобы Власов не успел возразить, подтолкнул его к двери.
Мы вдвоем налегли на ручку. Дверь дрогнула, но не съехала в сторону, ее заклинило. Снаружи что-то звякнуло.
– Да что вы мучаетесь! – сказал Эд. – Ее закрыли!
Я прижался щекой к стеклу и скосил глаза. На дверные петли была накинута металлическая скоба.
– Прыжок отменяется? – ехидно спросил Эд.
– Не могу понять, чему вы радуетесь, – сказал я, хотя все мне было ясно: Эд радовался тому, что я не открыл дверь и не прыгнул вниз. В таком случае, чтобы не упасть в глазах юной подруги, ему пришлось бы проделать то же.
– Радоваться, насколько вы понимаете, нам всем нечему, – ответил Эд. – Ситуация у нас почти безнадежная. Качаться нам здесь, по всей видимости, придется до утра.
– Это кошмар! – произнесла Маша. – Ты меня убил.
– Я привык реально смотреть на вещи, Креветка.
– Вы своей реальностью только отравляете нам жизнь, – проворчала Ирэн, не поднимая головы.
Прошло полчаса, как террористы взяли с собой двух женщин и Глушкова, а нас заперли в вагоне и подвесили над пропастью, как белье на веревке. Где сейчас несчастная Мэд? – думал я. Что с ней, как долго ее будут держать под прицелом автоматов?
Маша, оказывается, думала почти о том же.
– Зря я не пошла с ними, – сказала она, рисуя узор на запотевшем стекле. – Может быть, бандиты накормили их чем-нибудь? Тушенкой или бутербродами с салом. Заложников ведь надо кормить, правда, Эд? Если их не кормить, то они не смогут идти.
– Послушай, милая, заткнись, пожалуйста, – устало попросила Ирэн.
– Эт-то точно! – подхватил Дима и, кряхтя, разлегся на скамье. – Чего напрасно травить душу? Давайте укладываться спать.
– Ты способен заснуть здесь? – чуть приподняла голову Ирэн.
– А почему бы и нет? Все равно ничего не изменится от того, будем мы спать или пялить глаза друг на друга… Можно я положу тебе голову на колени?
– Ты толстокожий бегемот. Тебе совершенно наплевать на меня, – пришла к выводу Ирэн, но Власов, по-видимому, слышал это не первый раз и, вместо того, чтобы обидеться, улыбнулся.
Эд повернулся ко всем спиной и уставился в окно, где ровным счетом ничего не было видно. Маша, одинокая в своем страдании, загрустила, надула губки и занялась изучением ногтей. Ирэн молча терпела болтанку и мужа, громко сопящая голова которого лежала у нее на коленях.
Я изредка прижимал почерневший от засохшей крови платок к носу, пока не поймал себя на той мысли, что делаю это ради того, чтобы в какой-то степени приблизиться к окружающим меня людям и разделить с ними их судьбу, хотя это была совсем не моя роль, не мое предназначение. При всем своем желании я не мог расслабиться, как Дима, и безучастно ждать чуда, когда вагон вздрогнет и поплывет вниз или когда нас на веревках снимут спасатели. Я отлично понимал, что ни милиция, ни ОМОН, ни спецназ, как бы хорошо они ни были подготовлены, не смогут подняться до станции «Мир». Это по силам только моим ребятам из спасотряда – Чаку и Глебу, или профессиональным альпинистам-высотникам. Но в эту ночь даже они не рискнут идти на гору в метель, когда лавины срываются с ледовых карнизов одна за другой, чудовищным холодным взрывом сметая все на своем пути. Время играло на бандитов.
Оставалось, в самом деле, ждать чуда или же творить его самому.
Глава 8
От первого удара плексигласовое стекло гулко загудело, как барабан, а когда я снова подтянулся на верхних поручнях и ударил ногами в горнолыжных ботинках второй раз, треснуло пополам и вывалилось наружу. Снег косяком вонзился в слабо прогретую утробу вагона, в минуту покрыл белой крошкой пол, скамейки, мокрой шерстяной тряпкой прошелся по моему лицу и вскоре перестал таять.
– Зря, – сказал Эд. – Он ничего не сможет сделать. Он убьется.
– Да остановите же его! Вы мужчины или нет? – повысила голос Ирэн, обращаясь к тихому и малоподвижному из-за недолгой дремоты мужу и Эду.
– Мы мужчины, – заверил ее Эд. – Но не держать же его силой? Человеку надоела жизнь, и он вправе сам ею распоряжаться.
– Послушайте, как вас там? – позвала меня Ирэн. – Вы нам скажите, что вы собираетесь сделать?
– Господин спасатель собирается выпрыгнуть в окно, – пояснил Эд.
– Вы не могли бы одолжить мне свой шарф? – спросил я Эда.
– Шарф? – переспросил Эд. – Мой шарф? Нет, не могу… Только не подумайте, что мне его жалко. Просто я хочу удержать вас от безумных поступков.
– Возьмите! – сказала Маша, отматывая с шеи длинный сиреневый шарф.
– Не делай этого, Креветка!
Эд попытался отобрать у нее шарф, но Маша спрятала его за спину, а затем ловко кинула его мне.
– Вы хотите, чтобы девушка простудилась? – пристыдил меня Эд.
– Я не знал, что вы такой зануда, – ответил я, связывая концы шарфа узлом.
– Нет слов! Нет слов! – развел руки в стороны Эд. – Мало того, что мы вляпались в скверную историю, что отпуск безнадежно испорчен, так еще какой-то безумец намеревается распрощаться с жизнью на наших глазах… Да разве вы не видите, что шарф слишком короткий! И даже если мы свяжем воедино все наши шарфы, свитера и, пардон, трусы, этого будет слишком мало, чтобы опуститься на землю!.. Нет, он совершенно ничего не соображает!
