Я буду не прав, если стану отрицать, что подавляющая часть молодых людей отправлялась в Афганистан с самыми светлыми чувствами. Может быть, истосковавшись по большому делу, истомившись в бесплодных попытках вырваться из серой обыденности нашего захваленного образа жизни, героики социалистического соревнования, и были готовы наши парни искать себя на чужой земле, крошить в пух и прах всех тех, кто хочет украсть у дружественного народа счастье социализма.
В начале 80-го Ташкент чем-то неуловимым напоминал прифронтовой город. Это чувствовалось и в разговорах: у всех на устах было одно слово – «Афганистан». Штаб округа напоминал растревоженный улей, сновали десятки, сотни людей, одни приезжали, другие, получив предписания, тут же отправлялись к месту назначения, в основном, как это кратко и засекреченно называлось, – «за речку». В аэропорту смуглые молодчики осаждали прибывших офицеров. «До "пентагона"? Пятнадцать рублей будет», – с самыми честными и серьезными лицами говорили они. Хотя красная цена была трояк. По улицам часто проезжали трамваи, набитые лишь солдатами, призванными из запаса. Это были молчаливые, задумчивые люди, совсем не похожие на лихих и бесшабашных «партизан», удравших на сборы от своих жен. В троллейбусах и автобусах можно было увидеть бородатых офицеров-летчиков с покрасневшими обветренными лицами. Чувствовалась в них некая нервная энергичность людей, повседневно сталкивающихся с реальной опасностью. Нарочито хрипловатый говорок, веселость и бесшабашность. Потом о них пошла слава: замечательные асы громили с воздуха целые банды, доставали их везде, где не мог пройти наш не обученный действиям в горах пехотинец. Особенно славились вертолетчики, которые скоро овладели искусством полета в горных ущельях, пикирования в пропасти и виртуозного лавирования «ребрышком» в извилинах горных фиордов. Майор Гайнутдинов – один из первых Героев Советского Союза, получивших это звание в Афганистане. Человек-легенда, о нем шла молва в войсках, писала о нем часто и газета «Фрунзевец», закавычивая бой и противника, хотя и то и другое были предельно настоящими, с жертвами и первыми гробами на родину, с кровью, матом, героями и трусами.
Каждый, кто в те дни ехал «за речку», испытывал очень сложные чувства. Были люди, которые искали романтики, мечтали о подвиге, орденах. Были ехавшие по приказу, с тяжелым сердцем, но безропотно, по армейской привычке беспрекословно подчиняться. Были и такие, кто ложился под нож, на операцию, дабы вырезали ему несуществующий воспаленный аппендикс. Или тот капитан третьего ранга, приехавший из Ленинграда, который в своей компании моряков-строителей трусливо и расчетливо суетился, из кожи лез, чтобы найти болезнь, любой повод, чтобы вернуться в свою обжитую квартирку. Мне пришлось жить с ним в одном номере качевской гостиницы. Что дальше было с ним, не знаю. В то время многие не по своей воле положили на стол партийные билеты…
«Воин Советской Армии!
Родина поручила тебе высокую и почетную миссию – оказать интернациональную помощь народу дружественного Афганистана, – цитирую памятку советскому воину-интернационалисту. – В апреле 1978 года в Афганистане свершилась национально-демократическая антифеодальная, антиимпериалистическая революция. Народ взял судьбу в свои руки, встал на путь независимости и свободы. Как и всегда бывало в истории, силы реакции ополчились против революции. Разумеется, народ Афганистана сам бы справился с ними. Однако с первых же дней революции он столкнулся с внешней агрессией, с грубым вмешательством извне в свои внутренние дела.
Тысячи мятежников, вооруженных и обученных за рубежом, целые вооруженные формирования перебрасываются на территорию Афганистана. Империализм вместе со своими пособниками продолжает необъявленную войну против революционного Афганистана.
Помочь отразить эту агрессию – такова боевая задача, с которой правительство направило тебя на территорию Демократической Республики Афганистан. Чтобы как можно лучше выполнить свой воинский долг, ты должен не только постоянно совершенствовать свою боевую выучку, но и хорошо знать страну, в которой ты находишься, уважать ее народ, его традиции и обычаи. Ты должен знать афганскую историю, культуру, экономику и политику…
Будь же достоин великой исторической миссии, которую возложила на тебя наша Родина – Союз Советских Социалистических Республик. Помни, что по тому, как ты будешь себя вести в этой стране, афганский народ будет судить о всей Советской Армии, о нашей великой Советской Родине».
Как легко мы укладывали свои самоуверенные представления о чужих странах и путях их развития в привычные стереотипы «вечно живого учения»…
На заре афганской эпопеи – об этом мало кто знает – по чьему-то верховному распоряжению понадергали из разных военных газет несколько офицеров-журналистов. Решено было создать газету 40-й армии. В течение месяца-полутора эти люди жили в Ташкенте, ждали приказа, но так и не дождались: газету, так и не выпустившую ни одного номера, прикрыли, редакцию распустили. В числе тех офицеров-журналистов был и я. По приказу Главпура я скоропостижно сменил Южную группу войск на самый южный округ. В тот последний для редакции день полковник Стуловский официально объявил: «Газета приказала долго жить». Мобилизованные газетчики частично вернулись в родные редакции, другие заняли вакансии в полупустом «Фрунзевце». Меня же подстерегала иная судьба. Накануне на приватной беседе с редактором Стуловским в качестве варианта службы я выбрал «заграницу», а не «Фрунзевец» и вообще довольно упрямо уверял, что хочу и буду в ДРА. В результате же за строптивость был послан в К. Это был чудесный гарнизон. И до меня, и после в тамошней многотиражке послужило немало по разному поводу проштрафившихся газетчиков. И я, слегка избалованный службой в благодатной Венгрии, по достоинству смог оценить, как прекрасна своим разнообразием жизнь.
Менее чем через два года мне было суждено вернуться в Ташкент. Там я вновь встретился с Глезденевым, которого не видел с училищных времен. Он оставался тем же деловитым бодрячком, непоседой и все же изменился.
Редактором газеты Туркестанского военного округа, как уже говорилось, был полковник Владислав Васильевич Стуловский – человек увлекающийся, склонный к эпатажу среди подчиненных, но скорее словесному, и вполне лояльный для начальства. Как у редактора, у Владислава Васильевича было несомненное положительное качество: он искренне хотел сделать газету интересной. В условиях жестких рамок цензуры, мощного прессинга политуправленческих чиновников, ничего не смыслящих в газетном деле, но заправляющих самоуверенно и жестко, орудующих чудовищными инструкциями политпросвета, – это было нелегким делом.
Первая заповедь нашего редактора гласила: пишите очерковым языком. Даже заметку. К тому времени Стуловский уже опубликовал две или три небольших книжечки, которые всем показывал («разошлись в течение нескольких дней»). Он сам писал в газету, что для редактора довольно редкое явление, подавал нам неплохой пример наблюдательности, работы над словом, темой. Именно при нем газета сделала тот рывок вперед, который обеспечил «Фрунзевцу» славу лучшей окружной газеты в Вооруженных силах. Конечно, нас вели афганские события. Ввод войск, обустройство, новые условия жизни, незнакомая страна с удивительными обычаями и культурой и, самое главное, начавшиеся боевые действия – вся эта захлестнувшая информация была чрезвычайно интересной, волнующей, будоражащей умы. Конечно, по-прежнему приходилось втискивать этот обновленный поток в рамки проблематики партийной и комсомольской жизни, соцсоревнования, интернационального и всякого другого воспитания.
