Вывод: майор Глезденев В. В. достоин награждения орденом Красной Звезды.
Ответственный редактор газеты «Фрунзевец» полковник В. Стуловский».
Последнее сохранившееся письмо родителям:
«…17 мая вышел Указ о награждении орденом Красной Звезды. Собираюсь устроить банкет. Живем нормально, но недавно Алеша заболел скарлатиной. После 9 июня Алеша с Наташей собираются во Львов. Алеша остается с дедушкой… Ищу путевку на курорт. В этом году не смогу приехать… Привет родственникам. Посылаю материал, где написано про Сашку ("Дорога – артерия жизни". – С. Д.).
Валера».
Вручал ордена член военного совета – начальник политуправления округа генерал-лейтенант Н.А. Моисеев. Получали двое: полковник В.В. Стуловский и майор В.В. Глезденев. Потом по горячим следам к этому событию кто-то сочинил стихи, где инициалы обоих В.В. сравнили с общепринятой в армии аббревиатурой «взрывчатое вещество».
Что думал в ту торжественную и знаменательную минуту Валерий Васильевич, когда получал из рук генерала заветную коробочку с вишневой, будто венозная кровь, звездой? Может быть, о том, что судьба покоряется ему, покорно стелется у его ног, что становится явью то, о чем он думал и мечтал?.. А может, в тот миг его честолюбивая необузданная натура замышляла новый, более дерзкий план! Он был как самолет на форсаже – и, казалось, никакая сила не в состоянии была помешать ему.
Но никто не скажет, какие думы обуревали его. Разве что выдержка из последнего письма другу – Васе Ткачеву: «…награжден орденом Красной Звезды. Угораздило меня, правда, в Афгане, контузило. Но буду снова проситься туда в командировку. Ты не представляешь, какие это мужественные ребята! Писать надо о них как можно больше».
Он добьется своего – и снова поедет в Афганистан.
Однажды Глезденеву позвонил сослуживец по Львовскому политучилищу – подполковник Григорий Петрович Кривошея. Он был в свое время предшественником Валерия Васильевича на должности ответсека «Политработника». Кривошея уже занимал пост то ли зама, то ли начальника кафедры журналистики в училище. Предложил Глезденеву напрямик: есть место преподавателя на кафедре. Соглашайся, времени нет, через неделю сообщи ответ. А когда пришел срок ответа, он позвонил во Львов и сказал: «Извини, но я остаюсь в Ташкенте».
Гравитация войны оказалась сильнее. Последний, 1984 год был, пожалуй, самым плодотворным в его туркестанской карьере. Он словно старался нагнать время, потраченное иной раз впустую, бесцельно, успеть сделать как можно больше. В январе выходит очерк «Два вечера с перерывом на бой» – довольно удачная попытка проникнуть во внутренний мир своих героев, понаблюдать за ними в быту. Для них, «афганцев», он стал своим. Может быть, поэтому ему удалось то, что было нелегко для других: показать людей «изнутри». Впрочем, судите сами. Глезденев пишет об офицерах разведывательного батальона, где служил Адам Аушев, брат героя – Руслана Аушева.
«Снова оживляется разговор. На этот раз о делах завтрашнего и последующих дней. Замелькали слова из сугубо военного лексикона: "марш, расчет пути, рекогносцировка, боеприпасы, сутодача…" Я слушал, с какой горячностью обсуждались проблемы выезда в горы, и снова подумал: а ведь родина любого из моих собеседников – это то, во имя чего они сегодня выполняют свой долг…»
Какой же материал стал последним? Тайна, которая до поры до времени неизвестна, пожалуй, ни одному журналисту. Хотя у каждого из них есть и самый первый, и, увы, самый последний. Что пытаемся искать в этих прощальных строках газетных или иных публикаций – скрытые послания, зашифрованную мудрость или откровение?
У меня до сих пор хранятся пожелтевшие гранки, выклеенные на листках, заголовок набран шрифтом – материал стоял в полосе. «Шахов рассчитывает…» – 2-я полоса на 20 ноября. Гранки и оригинал – машинописные странички с правкой редактора – передал мне Сергей Левицкий. Он и рассказал историю последнего материала:
– Я работал в «Красной звезде» в отделе ВВС – молодой капитан, со мной еще были в кабинете три полковника. Как окреп немного в отделе, прошусь в Ташкент в командировку. Валера меня встречает. Состоялся у нас разговор. Я считал, что это несправедливо, когда такие ребята, как Валерка, должны работать в окружной газете, а другие, более хитрые или «блатные», занимать теплые места в столице. К тому времени Глезденев не раз был в Афганистане, стрелял, воевал. Он всюду лез. Так о детях говорят: всюду лез…
Я ему говорил: твое место там, куда я попал, то есть в «Красной звезде»… Я часто передавал ему редакционные задания, он добросовестно их выполнял, и я был уверен, что через некоторое время он перейдет в нашу редакцию. Позже заказали ему очерк «Шахов рассчитывает ход». И чего-то не хватало для материала, нужно было уточнить какие-то факты, дополнить. Я не знаю, где он познакомился с героем своим, Шаховым, но полетел снова в Афганистан. Помню, что тема была очень близкой, в чем-то схожей с судьбой Валерки, писал о том, что у него действительно наболело…
Герой очерка Шахов пять раз поступал в летное училище, прежде чем добиться своего. Закончил с отличием. А в полку на первом же полете допустил немало досадных промахов. Вскоре после того полета Шахов подошел к комэску и попросил, чтобы его назначили в наряд в выходные дни. Неудача буквально разъярила молодого честолюбца, он готов был на любые жертвы, чтобы стать первым, стать асом.
Об Афганистане в материале – ни слова. В блокноте же Глезденева остались откровения Шахова:
«Первый вылет "за речку" не запомнился. В феврале 84-го сели в Какайдах и целый месяц ждали погоду, а потом вдруг… Работали над Панджшером, в районе Герата, Чарикара – по точечным целям… В апреле спали по 5-6 часов (в сутки)… Пелех и все устали. Ясно, что он забыл выпустить шасси. Случайность. Шахов находился на аэродроме, человек 20 там стояло, когда Пелех сел и искры полетели. Кто-то крикнул: "Подбили!" Потом видим, что фонарь открывается, не выпущены шасси. Бросились к нему. Успокаиваем. Пелех часто курил, он все повторял: "Выпустил, выпустил шасси". А через полчаса: "Балбес…" Шахову как раз после этого лететь, и он: "Как бы не повторить, как бы не повторить такое…" Маленькая картинка, характеризующая адский труд военного летчика. Жаль, об этом нельзя было сказать в очерке.
И вот теперь, когда материал был написан, потребовалось уточнить кое-какие детали, а главное, показать Шахова более выпукло, человечнее, найти для этого дополнительные факты.
«Он был более сосредоточен, чем раньше, более раздумчив, – вспоминает В. В. Стуловский последний разговор с Глезденевым перед поездкой в Афганистан. – Мы хорошо поговорили о будущей его повести. Он уже начал работу над повестью о наших ребятах в ДРА. Валера сказал, что уже есть наброски и он покажет их мне, когда повесть будет готова хотя бы наполовину. Вот тогда я ему и сказал, что хватит играть со смертью, пора думать о литературе, надо сократить поездки в Афган, хватит тебе полученной контузии. И в приказном тоне сказал, чтобы на операцию он не ходил, а поскольку при его характере это почти невозможно, то не опускался ниже батальонного КП. Он ответил вполне серьезно: "Есть не спускаться ниже КП батальона". Это было сказано очень серьезно, не формы ради. Я ему сказал еще раз, что теперь главное для него – повесть, и пусть это постоянно имеет в виду…»
