Татьяна стала тихо покашливать. Не сводя взгляда с мужчины, она захлопнула тетрадь, на ощупь нашла другую и раскрыла ее перед собой.
– Для родственников, – сказала она, – у меня особый журнал имеется. Еще раз. Отчетливо. Фамилия, имя, отчество. Год и место рождения.
– Борис Закута, – торжественно объявил мужчина. – А это Катюша, соседская дочка… Ну-ка, Поросенок, расскажи тете стишок, который в садике выучила… Как там? «Ходит мишка на двух лапах…»
– Про мишку необязательно, – сквозь зубы процедила Татьяна. – Проходите в комнату ожидания… Следующий!
Пока сменялись действующие лица, Татьяна налила из графина воды и выпила.
– Ничего смешного, – сказала она мне.
– А я и не смеюсь. Это у меня оскал такой. И много уже родственников набралось?
– Много. Как узнали о гибели Родиона, пошли косяками. Этот, Закута, сорок седьмой.
– И все хотят наследства?
– Не знаю, чего они хотят… Фамилия!
Энергичной походкой в комнату зашел зреловозрастный господин с седыми усиками. Клетчатый светлый пиджак, не вполне длинные зеленые брюки, из-под которых выглядывали оранжевые носки, и узконосые туфли с медными «намордниками» характеризовали человека относительно денежного, жизнерадостного и иногда интересующегося женским полом. Сию же минуту на стол Татьяне легла гвоздика и шоколадка, а мне была протянута ладонь.
– Игорь Петрович Хрустальский! – объявил он о себе, невесомо взмахнул рукой, расстегнув пиджак, тотчас закарманил руку и принялся уютно расхаживать по комнате, выбрасывая туфли в стороны.
– Курите? – спросил он меня, протягивая пачку. – Правильно делаете. А я все, знаете… Извините, забыл, как вас зовут, – переключился он на секретаршу. – Татьяна? Прекрасное имя!.. Танюшка, милая, отметьте в журнале, пожалуйста, что я по крайне важному делу. Если можно, пусть шеф примет меня вне очереди.
– Вы тоже родственник? – настороженно спросила Татьяна, убирая шоколад и цветок на подоконник.
– Увы! – ответил Игорь Петрович, размахивая зажженной сигаретой. – А хотя кто его знает… Все мы в какой-то степени родственники, от Адама и Евы… Пожалуй, отметьте, что я тоже родственник, если вам не трудно. Но я не с пустыми руками. Как говорят англичане, ай'м нот элоун. Я подготовил грандиозный проект! Нет-нет, вы такого еще не видели! Голову даю на отсечение!
– Как вас представить? – угрюмо спросила Татьяна.
Должно быть, Игорь Петрович надеялся на более теплое к себе отношение и в душе пожалел о напрасно подаренных шоколадке и гвоздике.
– Вот моя визитка, – небрежно, обращая внимание на свою скромность, произнес он, и в его руке, словно это был фокус, матово блеснул глянцевый квадратик. Он с щелчком положил его перед Татьяной и стал на память декламировать: – Публицист, правовед, поэт, режиссер, генеральный директор межрегиональной ассамблеи представителей правозащитников, сопредседатель общественной кампании «Педагоги против насилия», член ассоциативного комитета экологического движения «Мэнкайнд энд гранд корпорэйшн»… Ну, этого, наверное, достаточно. Если я начну перечислять все свои титулы, вам журнала не хватит.
Я заметил, как Татьяна в графе «Род занятий» написала «Член» и задумалась.
– И вам тоже, – перенес на меня свое обаяние Игорь Петрович, протягивая еще одну визитку мне. – Ай'м глэд ту мит ю! В отпуске были?
Я почувствовал, что теряюсь от обилия информации, и растерянно пожал плечами.
– Прекрасно! – чему-то обрадовался Игорь Петрович. – Танюшка, голубушка! Ну-ка, быстренько отпечатайте на принтере рекомендательное письмо. Текст небольшой. «Директору дома отдыха «Ласточка» Иванченко В.А. Прошу вас взять под свою опеку господина…» Как ваша фамилия?
– Ворохтин, – ответил я, не успев солгать.
– «…под свою опеку господина Марохтина с женой и детьми». А подпись сделаем не мою, а генерального директора производственного объединения «Витязь» Всемилова Андрея Андреевича… Вы, конечно, знаете Всемилова?
Я отрицательно покрутил головой.
– Как же! – разочарованно произнес Игорь Петрович и замер напротив меня, широко расставив ноги и пуская дым колечками. – Мы с Всемиловым как-то такие дела крутили! Такие дела!.. Так на чем я остановился?.. Да! Покажете Иванченке эту бумагу, и он вас устроит в своем доме отдыха на самой опушке леса… Вы гжель любите? Могу устроить. Но я, собственно, не по этому поводу к шефу. По секрету – у меня грандиозный проект! Усадьба не контролируется ментами. Можно раскопать несколько родников и наладить выпуск отличнейшей водочки. Имеются акцизные марки и все необходимое оборудование. Представьте: автостоянка, склады готовой продукции, гостиница и бар. Рядом с прудом – автомойка и сервис-центр. Берем еще круче и открываем центр оптовой торговли «Скандинавия – Прибалтика – Россия – Азия». Звучит, да?.. Неограниченные партии, льготы по пошлинам – я все беру на себя. Нужны только деньги и согласие шефа… Ну как? Впечатляет?
– Наверное, этот проект стоит огромных денег, – предположил я.
– Да бросьте вы! – поморщился Игорь Петрович и вновь задвигался. – Для кого-нибудь, может, и огромные, а для Орлова – копейки. Да все это окупится за один месяц, можете не сомневаться. Кстати…
Игорь Петрович поднял палец вверх, окунул руку под пиджак и извлек оттуда две стодолларовые купюры.
– Это вам! – громко и возбужденно произнес он, опуская одну купюру на стол для Татьяны, а затем повернулся ко мне. – А это вам!
– Ну что вы! – в один голос сказали мы с Татьяной, ошарашенные столь щедрым подарком.
Девушка залилась краской стыда, отчего ее волосы стали казаться белыми. Я не прикоснулся к купюре, хотя Игорь Петрович продолжал держать деньги в вытянутой руке. Поступок незнакомого человека был нелеп; я никогда и ни у кого не брал незаработанные деньги, думая не столько о последствиях, сколько о собственном достоинстве.
– Возьмите, возьмите! – радостно настаивал он. – Может, мало? Тогда нате вам еще!
Он достал из кармана еще сто долларов. Татьяна с полными недоумения глазами смотрела на меня, словно спрашивая, как ей поступить по отношению к столь щедрому гражданину.
– Да не нужны мне ваши деньги! – с мягким раздражением сказал я и тут вдруг начал понимать суть происходящего. Сопредседатель общественной кампании «Педагоги против насилия» пытался всучить нам всего лишь рекламные календарики с изображением стодолларовой купюры на одной стороне. Он от души рассмеялся, крякнул от удовольствия и даже ударил ладонь в ладонь от избытка чувств.
Я глаза прикрыл от стыда и почувствовал себя гадко, словно попался на каком-то тайном пороке. Татьяна, пялясь в журнал, схватилась за стакан с водой и принялась топить в нем свой позор. Игорь Петрович, очень довольный своей шуткой, возобновил движение по комнате, рассказывая о том, как сегодня утром он таким же образом надул продавщицу сигарет в ларьке и нищенку на паперти у старой церкви, и пообещал, что непременно надует князя.
