– Тюремную баланду я тебе привез, а не шампанское.
– Да что он встал, как корова на перекрестке! – выкрикнул водитель какому-то несуществующему коллеге, нарушившему правила, и ударил по кнопке сигнала.
– Не слушай его, Родион! – жестко сказала Татьяна, глядя на белые кроссовки Родиона, большие, соответствующие его росту. – Не надо портить настроение…
– Ты о чем, приятель? – усмехнулся Родион, протягивая мне руку.
Я не шелохнулся. «Понтиак» взревел бизоном и рванул с места.
– Он болеет, – объяснила Татьяна и отвернулась.
– Бывает, – ответил Родион. Он играл естественно, лучше меня, даже слишком хорошо, чем требовалось, и я подумал, что талантливая игра трех актеров для одного бестолкового и неблагодарного зрителя – слишком дорогое удовольствие.
– Рассказывай же, не томи! – взмолилась Татьяна. – Где ты был? Что с тобой?
– Как вы из лап смерти вырвались, Родион Святославович? – послал вдогон свой вопрос водитель и добавил некстати, но с дурацким оптимизмом: – Двум смертям не бывать, одной не миновать, точно?
– Как мой батюшка? – спросил Родион Татьяну, поглядывая на меня.
– Батюшка здоров. Он никому не верил. Даже когда пришло письмо из Непала о том, что тебя убили…
Родион наконец перестал возвышаться надо мной, сел сразу на два сиденья, вытянул в проходе ноги и посмотрел на меня.
– Ты что ж, приятель, меня признавать не хочешь? – спросил он с тем легким и приятным акцентом, который свойствен русским людям, долгое время жившим за границей. – Вот же он, я! Пощупай меня. Потрогай. Это я, Родион Орлов. Чуть не погиб на Ледяной Плахе, но выжил. Две недели сползал с горы, как червь, отморозил палец…
– Прекрати клоунаду, – посоветовал я.
– Он у нас уже давно чудит, – вставил водитель. – Танюха не даст соврать.
– Это не есть хорошо, – спокойно ответил Родион и двумя руками зачесал длинные, вьющиеся снизу белесые волосы.
– Твоя фамилия – Столешко. Ты самозванец и убийца, – упрямо произнес я, и тотчас мой герой показался мне идиотом, отчего я невольно поморщился и отвернулся к окну.
– Тьфу! – в сердцах сплюнул куда-то под ноги водитель. – Не слушайте вы его, Родион Святославович!
– Обидно, – вздохнул Родион.
Его взгляд упал на раскрытую газету «Двинская заря». Он потянулся к ней, зашуршав рукавами анорака, положил газету на колени и, читая, забормотал: – «Арапово Поле вскоре посетит Фантомас…» Очень любопытный прогноз!.. «Наш корреспондент взяла интервью у человека, который сделал сенсационное заявление об истинных причинах исчезновения Родиона – единственного сына князя Орлова…» – Родион поднял глаза и взглянул на меня. – Так ты, оказывается, у нас специалист по сенсационным заявлениям? Скажите, пожалуйста…
– Родион, пожалуйста, не читай этот бред, – попросила Татьяна и попыталась отнять у него газету. Родион отвел руку в сторону, будто игрался с кошкой, дразня ее бантиком.
– Нет-нет, почему же! Мне очень интересно узнать, каковы истинные причины моего исчезновения. Со слов лучшего друга, так сказать. Это есть очень любопытный момент!
Пока Родион читал, я ткнулся лбом в стекло и расслабился. Несколько минут спектакля вымотали меня так, словно я пробежал кросс. А это было только начало, легкая разминка на глазах у недалекого и легко внушаемого мужика. Я с ужасом думал о том, какие нагрузки на нервы и психику ждали меня впереди. Но самым ужасным мне представлялось то, что Родион сможет когда ему вздумается и совершенно безнаказанно целовать Татьяну, а я при этом обязан буду сохранять спокойствие. Ну уж нет! Пусть этот самовлюбленный красавчик не думает, что Игра дает ему право наглеть безгранично.
Мне казалось, что мы, не сговариваясь, взяли тайм-аут и оставшийся путь до Арапова Поля проведем в упоительном молчании, но ошибся. Родион намерен был размяться серьезно. Дочитав интервью, он кинул газету мне на колени, скорчил презрительную гримасу и подсел ближе к Татьяне. Я скрипнул зубами и попытался мысленно прочесть аутотренинговую молитву про то, как я спокоен и какое ровное у меня дыхание.
– Ты это читала? – высоким голосом, очень похожим на отцовский, спросил он и закинул ей руку на плечо.
Родион вошел в раж, красуясь перед Татьяной. Я не ожидал, что власть Мельпомены над Родионом будет столь безгранична, и, когда он с аппетитом прильнул к губам девушки, я несколько мгновений просто не мог понять, что творится в салоне этой идиотской машины.
И тут актер во мне сломался. Уже не играя, обуреваемый естественным порывом, я вскочил на ноги, схватив Родиона за ворот анорака, и послал ему в челюсть короткий прямой удар.
Потом, кажется, завизжали тормоза, или же это на высокой ноте крикнула Татьяна – не суть важно. Не замечая уже ничего вокруг, ослепленный яростью, я вцепился Родиону в горло. Мы рухнули на сумки. От столь вольной трактовки сценария Татьяна обалдела, тоже вскочила на ноги и крепко схватила нас обоих за волосы, пытаясь разнять. Мы рычали и душили друг друга, одежда на нас трещала, как ледниковые карнизы, обламываясь под собственной тяжестью.
За такую игру десяти «Оскаров» было бы мало. Даже Станиславский при всей своей менторской строгости не сказал бы: «Не верю!»
Глава 34
ХЛЕБ ДА СОЛЬ
До конца пути Танюша выполняла роль миротворца. Она сидела посреди салона, перекрыв своими ножками проход. Родион дремал рядом с водителем, показывая мне свой качающийся затылок. Я скучал на заднем сиденье, уставившись в окно. Поединок закончился вничью. Я изорвал Родиону в клочья ворот и рукав анорака и разбил нижнюю губу, а он оставил след своего кулака у меня под глазом. Танюша потом старательно маскировала следы конфликта своей косметикой. Мне напудрила глаз, а Родиону обрисовала контур губы помадой. В тот момент, когда она склонилась над его лицом, Родион с явным удовольствием рассматривал ее глаза и губы и бормотал, что теперь придется повременить с бритьем, так как усы хорошо скрывают дефект, хоть и мешают при поцелуях. По-моему, он так и не сделал выводов.
Я щелкал суставами пальцев и дышал на стекло. Арапово Поле виделось мне бесцветным и туманным.
Мы въехали в город со стороны кладбища и новой церкви, покатились под уклон к реке, но перед мостом водитель неожиданно резко затормозил, вполголоса выругался и заглушил мотор.
Перед мостом, перегородив проезжую часть, стоял грузовик. Его кузов был заполнен навозом, и сквозь щели просачивались коричневые струйки. Колеса грузовика стояли в зловонной жиже. Парень в военных бриджах и кирзачах, закрыв лоб кепкой, курил папиросу, сидя на подножке автомобиля, и ни на грош не любопытствовал в нашу сторону.
– Убирай свой говновоз! – крикнул наш водитель, высунув голову из окна.
Парень в кепке никак не отреагировал, кинул окурок под ноги и застыл в позе кучера.
