Не сразу я увидел врача. Под дулом пистолета он стал совсем маленьким, его круглая лысина была вровень с раковиной рукомойника, рядом с которым он сидел.
– Повторяю: это какое-то недоразумение, – говорил врач низким воркующим голосом.
Наконец с меня спало оцепенение, и я кинулся к князю, упал перед ним на колени и схватил его за руку.
– Святослав Николаевич! С вами все в порядке? Вы живы? Все хорошо? Все цело?
– Да не тряси ты так, братец, а то оторвешь, – ответил, морщась, князь.
– Слава богу, слава богу, – бормотал я.
– Танюшу лучше благодари, – поправил меня князь. Я уловил в его голосе легкий укор.
Не задаваясь вопросом, откуда и почему так вовремя Татьяна оказалась здесь, я бросился на врача, низвергая на него поток ненависти. Я схватил его за грудки, приподнял и кинул на пол. Пытаясь сохранить достоинство, врач поднялся, поправил на себе халат и сказал, что я буду горько сожалеть о содеянном, но мысль не закончил, нарвавшись на мой кулак, замотанный в полотенце. Я целился ему в нос и не промазал. Разбрызгивая вокруг себя алую кровь, врач опять рухнул на пол.
– Ну, хватит! Хватит! – крикнула Татьяна.
Наконец я стал приходить в себя и адекватно реагировать на окружающий меня мир.
– Я еще раз повторяю, – бормотал врач, прикладывая к носу кусок ваты, – что произошло недоразумение. Вы будете отвечать за симуляцию этого гражданина и ваше хулиганство.
– Откуда ты здесь? – спросил я у Татьяны, разматывая полотенце и кидая его под ноги.
– Из четвертой палаты.
– Ты… ты разве больна?
– Какой же ты тугодум! – покачала головой Татьяна.
– Это я, братец, перестраховался и попросил Танюшу встретить меня здесь, – пояснил князь.
– То есть вы еще днем об этом договорились?
– Именно так.
– Святослав Николаевич! – взмолился я. – Простите меня! Кто ж знал, что этот негодяй… Да его прибить мало!
– Спокойно, спокойно! – произнес врач, вытягивая в мою сторону свою волосатую руку.
– Что он с вами делал, Святослав Николаевич?
– Кажется, намеревался задушить, – спокойно ответил князь. – Вот этой штуковиной!
И он кивнул на маску для наркоза, лежащую на полу.
– Да я хотел перевести вас на искусственное дыхание! – неубедительно оправдывался врач.
– Может быть, – кивнул князь. – Но я почему-то задыхался и не мог дышать. Я кричал, а вы еще сильней прижимали эту гадость к моему рту.
– Ух, паскуда! – процедил я и снова попытался кинуться на врача, но Татьяна остановила меня, как пса:
– Стоять!
– Надо вызвать милицию! – все не мог успокоиться я, чувствуя себя здесь лишним.
– А зачем ее вызывать, если Мухин с нарядом уже два часа как под окнами в кустах сидит. Сейчас будет здесь.
– Я этого так не оставлю, – пробормотал врач, запрокидывая голову и втягивая ноздрями воздух. В его носу еще булькала кровь.
– Ты, говнюк, будешь делить нары с Гонзой! – крикнул я.
– Да не надо же так громко! – взмолилась Татьяна. Она устала стоять, села на операционный стол и переложила пистолет в левую руку.
Я чувствовал себя скверно. Пытался махать кулаками после драки, но от этого сам себе казался смешным. Такой позорный прокол! А Татьяна молодец! При всей моей ревности и зависти я не мог не признать ее полную победу надо мной. Что ж получается? Она еще днем легла в больницу, симулировав какую-то болезнь?
Решительно и целеустремленно в операционную вошел Мухин в сопровождении двух милиционеров. Плащ развевался на следователе, как бурка на плечах Чапаева. Кепка была чуть сдвинута на лоб и набок, что делало лицо Мухина таинственным и непредсказуемым.
– Ты! – сказал он мне, вонзив мне в живот худой синеватый палец. – Берешь пять чистых листов бумаги и подробно излагаешь суть дела. Ясно?.. Святослав Николаевич! Вы как себя чувствуете? Терпимо?..
Татьяна опустила пистолет, встала со стола и отошла в угол операционной. Врач встал, когда к нему приблизился следователь.
– Здесь стерильно, – сказал он, глянув на ботинки Мухина, вымазанные в глине.
– Первый вопрос! – сказал Мухин, протягивая букву «р», что придавало его речи особо торжественный оттенок. – Ваша фамилия и должность?
– Герасимов. Сегодня – дежурный врач первой городской больницы Арапова Поля… Сразу хочу сделать заявление: вот этот товарищ (он кивнул на меня) вместе с этим господином (кивок на князя) непозволительнейшим образом разыграли сотрудников больницы и меня лично…
– Я разберусь с этим фактом.
– Я могу написать заявление?
– Можете. Но не сейчас. Что вы здесь делали с Орловым?
– Проводил мероприятия реанимационного характера, – ответил врач. – В это понятие входит несколько десятков пунктов. Перечислить все?
– Он пытался задушить князя маской, – сказала Татьяна.
Врач дернул головой.
– Эта молодая особа – тоже, кстати, симулянтка – не разбирается в вопросах медицины и не имеет права давать оценку моим действиям!
– Да, я задыхался. Мне нечем было дышать, – подтвердил князь.
– Может быть, я всего лишь на мгновение закрыл ладонью клапан! – пожал плечами врач. Его плутоватые глазки ушли в сторону, и Герасимов стал похож на обиженного Чебурашку. – Это иногда случается.
– Когда я вошла, – усталым голосом сказала Татьяна, – он отпустил князя, подбежал к шкафу, взял оттуда лист бумаги и кинул его в раковину. Потом плеснул туда какую-то жидкость. По-моему, кислоту. Почти весь текст пропал. Я пыталась промыть его водой, но, кажется, бесполезно.
Мухин подошел к раковине, долго смотрел в нее, потом осторожно, двумя пальцами, приподнял ветхий обрывок бумаги с темными разводами.
– «…свое движимое и недвижимое имущество, включая деньги, находящиеся на моих счетах в российских и зарубежных банках, и картины, в том числе выставленные для обозрения в картинной галерее Арапова Поля, – медленно читал Мухин, – завещаю Гонзе Филиппу Борисовичу. Не имея твердого убеждения в том, что человек, который выдает себя за Родиона, на самом деле является моим сыном, в наследстве последнему отказываю…»
Я обомлел. Такого поворота событий я никак не ожидал! Действительно, по нашим законам завещание, заверенное дежурным врачом больницы, приравнивается к нотариально удостоверенным. Вот это ход! Все гладко и логично: я сбиваю князя (можно не сомневаться, что, если бы у Фили все получилось, он упрятал бы меня в тюрьму), дежурный врач без свидетелей умерщвляет князя, отбивает ему внутренности, а когда прибывает бригада врачей, рассказывает, как Орлов за минуту до смерти попросил с его слов написать завещание на имя Гонзы.
