Приземистый чернокожий парень лет тридцати злобно уставился на меня.
— Какого хрена вы тут делаете? — спросил он и оттолкнул меня, чтобы войти. Но, увидев у кровати Малика в резиновых перчатках, остановился как вкопанный. Я закрыл дверь, чтобы парень не смылся в одночасье.
— Ты, наверное, старина Билл? — неуверенно спросил он.
— Сэр, раз уж вы здесь, — сказал я, подходя к нему сзади, — мы бы хотели задать вам пару вопросов.
— Что происходит? — заволновался он и повернулся ко мне лицом.
Я видел, что он перебирает в уме возможные причины нашего присутствия здесь и раздумывает, не пора ли делать отсюда ноги. Ему не потребовалось много времени, чтобы принять решение. Он что было силы ударил меня в грудь и рванул к двери. Мне чудом удалось сохранить равновесие. Парень распахнул дверь и выскочил на лестничную площадку, напоследок попытавшись ударить меня дверью по лицу. К счастью, рефлексы меня не подвели: я увернулся и добежал за ним. Малик не отставал.
В школе я был спринтером. В тринадцать лет я пробегал стометровку меньше чем за тринадцать секунд, но сейчас от этого рекорда меня отделяли годы и немало выкуренных пачек сигарет.
Но я все еще быстро бегал на короткие дистанции. Поэтому когда наш незваный гость завернул за угол и рванул через две ступеньки вниз по лестнице, я отставал от него всего лишь на каких-нибудь пару ярдов. Он выбежал из подъезда, практически не сбавив скорость, но я догнал его. Оказавшись на крыльце, я спрыгнул с верхней ступеньки ему на спину и скрутил его медвежьей хваткой.
— Стоять! — выпалил я как можно более властно. Но это не сработало. Парень не остановился и, попытавшись на ходу сбросить меня, попал мне локтем в лицо. Я вскрикнул и разжал руки, но погоню не прекратил. Мои легкие разрывались от боли, а я бежал и прикидывал, как же мне поймать этого крепыша.
Вдруг он резко затормозил, повернулся в мою сторону и отвел назад кулак, очевидно для хорошего удара. Поняв, что сейчас произойдет, я попытался остановиться, но мои ноги по инерции продолжали бежать. Он врезал мне в челюсть справа, и я потерял равновесие. В голове застучало, я ударился о стену и случайно прикусил язык. Потом земля ушла у меня из-под ног, и я упал на тротуар, больно ударившись пятой точкой.
Тут же рядом со мной оказался Малик.
— Сержант, вы в порядке? — спросил он с таким беспокойством в голосе, которого я от него не ждал.
— Давай за ним! — выдохнул я, махнув рукой в сторону беглеца. — Все нормально.
Разумеется, я соврал. Мне казалось, что я вот-вот отброшу коньки. Легкие горели, правая половина лица пульсировала болью, перед глазами все расплывалось. Я сел и стал смотреть, как долговязый Малик бежит по улице, вооруженный только грубыми словами. У меня было предчувствие, что наш темнокожий гость сумеет уйти.
Я пробежал какие-то тридцать ярдов, а прихватило меня так, словно это была миля или больше. Вот до чего доводит беспорядочный образ жизни и отсутствие физических упражнений! Оказалось, что я совсем потерял форму. Пора завязывать с курением и выделить время для спортзала, в котором я не был уже два года. Нельзя допустить, чтобы подобное повторилось. Я был настолько жалок и немощен, что этот кусок дерьма, который, скорее всего, являлся сутенером Мириам Фокс, если бы захотел, без труда вытряс бы из меня дух.
С другой стороны улицы на меня смотрела женщина средних лет. Вероятно, она сочувствовала мне. Но когда наши взгляды встретились, женщина отвернулась и пошла по своим делам.
Я стал осторожно подниматься на ноги, чувствуя злость от ощущения собственной беспомощности. Он выставил меня дураком. Жаль, что у меня не было с собой пушки, я бы размозжил этому уроду башку. Спокойно спустился бы по лестнице, прицелился ему в спину и выстрелил. Пусть он крепкий парень, но я еще не встречал людей, которых не мог бы остановить свинец.
Малик появился в поле зрения. Он неторопливо шел назад. Я подумал, что мы все равно поймаем этого парня, просто нужно запастись терпением. И, может быть, потом, когда его выпустят из тюрьмы, я подкараулю его и пристрелю. От этой мысли мне стало легче.
Малик был взбешен.
— Я потерял его, — сказал он, остановившись рядом со мной. — Он слишком быстро бегает.
— Знаю, не стоит говорить этого, но, если честно, я рад, что ты не сцапал его.
— Я могу постоять за себя, сержант. Впрочем, это не важно. Как вы себя чувствуете?
Я потер щеку и поморгал. Все еще немного расплывалось перед глазами, но видеть я стал заметно лучше.
— Жить буду. У этого ублюдка удар что надо.
— Я видел. Догадываетесь, кто он?
Выслушав мои соображения, Малик согласно кивнул.
— Я тоже так подумал. Что будем с ним делать?
— Думаю, несложно будет выяснить, как его зовут. Наши ребята сейчас опрашивают других девушек, они и вычислят, что это за тип. А потом нам не составит труда его поймать.
Я вдруг подумал, что он также мог быть сутенером светловолосой девчушки с фотографии в комнате Мириам, и мне захотелось защитить ее от него. Она была слишком молода, чтобы продавать себя на улице, и слишком беззащитна, чтобы находиться в рабстве у такого ублюдка. Чем раньше мы его найдем, тем лучше.
Мы вернулись и продолжили обыск в квартире, но больше нам не удалось найти ничего ценного. Я связался с Уэлландом, и он отправил нас опрашивать других жильцов дома, что тоже не принесло никаких плодов. Жилец квартиры номер один, любитель музыки в стиле техно, наотрез отказался открывать дверь, возможно, потому что не слышал, как мы стучали. Еще пару часов такой долбежки, и он совсем оглохнет.
Жильца квартиры номер два не было дома. Женщина из квартиры номер три, уроженка Сомали, не говорила по-английски. Она узнала Мириам на фотографии, но, по всей видимости, решила, что мы ищем, где девушка живет, и постоянно показывала наверх. Без переводчика с этой дамой разговаривать не было смысла, поэтому мы поблагодарили ее и ушли.
Жилец квартиры номер четыре открыл дверь только после того, как мы постучали три раза. Это был долговязый неуклюжий парень с очками, как у Джона Леннона, и неухоженной бородкой. Одного взгляда на нас ему было достаточно, чтобы понять, что мы копы. В наших плащах и дешевых костюмах мы никак не могли сойти за кого-нибудь еще. Он явно не был рад нашему приходу, и это неудивительно: из его квартиры доносился сладковатый запах только что выкуренного косяка.
Я представил нас и спросил, можем ли мы войти. Парень стал что-то мямлить про не самое удачное время — так говорят все, кому есть, что скрывать, — но я не собирался сдаваться, особенно после того, как нам не удалось ничего узнать от остальных жильцов. Я сказал ему, что мы ищем убийцу и нам наплевать на то, что он курит травку у себя дома.
Малик, вследствие полученного образования менее терпимый к таким вещам, бросил на меня неодобрительный взгляд, к которому я уже начал привыкать, но я не обратил на него никакого внимания.
