Дверь приемной открылась, и вошел лейтенант Трэгг в фуражке,
сдвинутой на затылок. Его сопровождал полицейский в штатском, который держался
на два шага позади и упорно молчал.
– Ничего-ничего, лейтенант, – с издевкой сказал Мейсон. –
Можете и впредь входить без стука.
– Я же вам объяснял, Перри, в особенных случаях, таких, как
сейчас, мы всегда так входим, – жизнерадостно ответил лейтенант. – Это повышает
эффективность работы.
– Однако вы явились без промедления, Трэгг! Я-то думал, что
вы лично поедете в усадьбу Бакстера.
– Я знаю, что вы так думали, – ответил Трэгг, – поэтому и
пришел к вам. Вижу, здесь ваш сыщик, и вы, наверное, даете ему указания.
– Совершенно верно, угадали. Иди принимайся за работу, Пол.
Трэгг улыбнулся Дрейку и сказал:
– Смотрите не сядьте в лужу, Пол. У вас есть лицензия, но
ведь вы не хотите потерять ее.
– Садитесь, господа, – пригласил их Мейсон.
– Пожалуй, нам некогда рассиживаться, – ответил Трэгг. – Я
хочу знать, кто является вашим клиентом в деле об убийстве Гиллетта.
– Я не обязан вам докладывать, – покачал головой Мейсон.
– Полагаю, вы знаете, что гласит закон о соучастии? –
осведомился Трэгг.
– Конечно, знаю. Я еще знаю, что гласит закон об адвокатуре,
о сокрытии улик, о сообщении о преступлении… Собственно говоря, лейтенант, я сыграл
вам на руку: я сообщил об убийстве, хотя мог и не делать этого.
– Если бы вы скрыли убийство, – сказал лейтенант, – зная,
что оно совершено, это было бы преступление.
– Что значит «зная»? – спросил Мейсон. – Я не видел трупа.
– Но вы знали, что он есть.
– Мне просто сообщили, что там лежит труп.
– Этого достаточно.
– Вот и нет! Я могу вам, скажем, прямо сейчас сказать, что
на перекрестке Седьмой и Бродвея лежит труп. Это же не преступление, что вы не
кидаетесь к телефону, не звоните в полицию и не говорите: «На перекрестке
Седьмой и Бродвея лежит труп».
– Потому что на перекрестке Седьмой и Бродвея нет никакого
трупа, – сказал Трэгг.
– Откуда вы знаете?
– По вашему тону, по множеству признаков.
– Значит, вы не должны сообщать полиции?
– Нет.
– Значит, – заметил Мейсон, – все зависит от того, насколько
верно мы можем истолковать тон другого человека. Мне следовало подумать об этом
раньше, лейтенант, потому что теперь, когда вы об этом сказали, я припоминаю,
что мой клиент говорил таким тоном…
– Знаю, знаю, – перебил Трэгг. – Собственно, я зашел так,
по-соседски, Перри, потому что мне хочется, чтобы вы были вместе с нами.
Страшно подумать, что вас могут запереть в таком месте, где с вами нельзя будет
пообщаться. И вам будет неприятно, и мне скучно без вас.
– Мне без вас тоже, – заверил Мейсон. – Мне нравится иметь
приятелей-полицейских, которые могут иногда заскочить просто так и растолковать
мне какой-нибудь закон.
– А с того момента, – добавил Трэгг, – как вы начнете
помогать и потворствовать убийце…
– Я становлюсь соучастником, – закончил фразу и улыбнулся
Мейсон. – Но загляните в Уголовный кодекс, лейтенант, и скажите мне, есть ли
там статья, запрещающая помогать и потворствовать невиновному человеку,
которого ошибочно обвинили в убийстве.
– Я говорю о виновном!
– А я – о невиновном.
– Что ж, – поморщился Трэгг, – я пошел, Мейсон. Я заходил
просто для того, чтобы выразить вам свое почтение.
– И попробовать поймать моего клиента у выхода из конторы, –
закончил его мысль Мейсон.
– Не без этого, – согласился Трэгг. – Мы сразу оцепили вашу
контору, но при таком уличном движении вашему клиенту ничего не стоило
ускользнуть. В конце концов, полицейским не так просто следить за всеми, кто
выходит из многолюдного учреждения, и задерживать каждого, кто похож на клиента
Перри Мейсона.
– А вы поступили именно так? – осведомился Мейсон.
– Мы сделали лучше. И знаете ли, Мейсон, не такие уж мы
идиоты. Мы раскинули сети…
– И поймали рыбку? – поинтересовался адвокат.
– Слишком много ее попалось, – с широкой улыбкой признался
Трэгг. – Наши ребята сейчас просеивают сито. Скорее всего, у них там всего лишь
десяток разозленных типов, которые кроют полицию на все лады. Знаете, ведь
когда стараешься, чтобы правосудие свершилось, народ почему-то на стенку лезет
от злости. А когда не стараешься, они пишут в газеты возмущенные письма и
требуют чистки полиции.
Мейсон задумчиво смотрел на Трэгга.
– Боюсь, я недооценивал вас, лейтенант. Я думал, вы сломя
голову полетите в усадьбу Бакстера.
– А мы и туда успели. Наши действия достаточно обширны.
Трибли-уэй находится в черте города. Это наш участок, и нам надо действовать
энергично. Я бы пришел сюда раньше, но мне нужно было лично проследить за
некоторыми телефонными звонками. Может быть, нам немного помогут лифтеры. Мы
стараемся, Перри. Мы крутимся.
– Не сомневаюсь, – задумчиво ответил Мейсон.
– Хочу вас кое о чем спросить, – продолжал Трэгг. – Откуда
ваш клиент узнал, что в усадьбе Бакстера произошло убийство?
– А я не уверен, что мой клиент знал об этом. Возможно,
кто-то сказал ему, что там лежит труп, а мой клиент рассказал мне, а я
посоветовал известить полицию.
– Возможно, – согласился Трэгг, – но как-то маловероятно.
– Если убийца – мой клиент, – сказал Мейсон, – то я бы не
сообщал в полицию и посоветовал бы ему не делать никаких заявлений, на
основании которых его можно было бы обвинить, и сохранил бы сообщение,
сделанное мне, как профессиональную тайну.
Задумчиво хмурясь, Трэгг проговорил:
– В таком случае, Перри, возможно только одно: есть какая-то
улика, на поиски которой вы боитесь отправиться сами. Но вы крайне
заинтересованы в том, чтобы полиция ее нашла, прежде чем с ней что-либо
случится. Что это может быть за улика?..
– Представления не имею.
Трэгг повернулся к сопровождавшему его полицейскому в
штатском и так же задумчиво продолжал:
– А знаешь, Джим, это может быть орудие убийства… Ну что ж,
думаю, что-нибудь разыщем. Рад был увидеть вас, Мейсон.
– Спасибо, что зашли, – ответил адвокат вежливо.
– Не за что. Я всегда рад забежать, когда оказываюсь
поблизости.
