– У него все было по-простому, – объяснил Болтон.
– Я вижу, – отозвался Мейсон.
Адвокат остановился в углу комнаты, где стояло несколько
сколоченных вместе ящиков, образуя самодельный шкаф, забитый десятками
потрепанных журналов.
– Какие-нибудь документы, письма были? – поинтересовался
Мейсон.
– Никаких писем. Вообще ни одного написанного на чем-либо
слова. Я не уверен, что у него была ручка. Вот огрызок карандаша где-то
валялся.
Журналы были как попало запиханы в шкаф, сбитый из ящиков.
Мейсон пододвинул стул и принялся просматривать их.
– Ему их приносил посыльный из магазина подержанных
журналов, – пояснил Болтон. – Он их брал, когда они уже стоили гроши.
Мейсон продолжал копаться в журналах. Истории в них,
казалось, были предназначены для того, чтобы удовлетворить скрытую страсть к
преступлениям. От них так и разило смертью.
Болтон, догадываясь, о чем думает Мейсон, сказал:
– Это было его любимое чтиво. Гиллетт предпочитал убийства.
Что до меня, то я люблю детективные романы. Моя жена – та обожает про
путешествия… Вот так – каждому свое.
– А вот что-то другое, – заметил Мейсон.
Он вытащил из кучи «Сэтердей ивнинг пост» двухлетней
давности.
– Вот-вот, – сказал Болтон, – я его тоже видел, когда
составлял опись. Это у него единственный нормальный журнал.
Мейсон стал просматривать журнал, внезапно остановился, но,
поймав на себе взгляд Болтона, спокойно долистал его до конца и небрежно бросил
в общую кучу.
– А что еще? – спросил он. – Говорите, он питался вяленым
мясом?
– Только его и ел.
– А из чего он стрелял оленей?
– Я так и думал, что вы спросите.
– У него было ружье? – поинтересовался Мейсон.
– Ага, – кивнул Болтон. – Отличное ружье, он его и смазывал,
и чистил. На нем не было ни пылинки, ни пятнышка ржавчины.
– Где же это ружье? – спросил Мейсон.
– Я его отнес к себе для сохранности, – ответил Болтон. –
Ружье очень хорошее. Кто знает, что могло бы с ним случиться… я и решил, что в
крайнем случае это будет плата мне за похороны.
– Что ж, – заметил Мейсон, – если наследников не отыщется,
оно и должно быть у вас, ведь так?
– Знаете что, мистер Мейсон, – сказал Болтон, – вы отличный
юрист. У вас юридический склад ума. Ей-богу, хорошо, если бы вы купили себе
здесь хижину и приехали бы сюда жить. Вы бы поладили с местным народом, уверен.
– Интересная мысль, – заметил Мейсон. – Когда-нибудь, когда
у меня будет больше свободного времени, я хотел бы иметь здесь хижину, чтобы
проводить отпуск и выходные.
– Лучшее место на земле! – восхищенно заметил Болтон. – Люди
приезжают сюда, стоя одной ногой в могиле, и живут, живут, живут… черт возьми,
уж кто-кто, а я-то это знаю! Сколько раз они меня надували: выздоравливали… а я
оставался без заработка… Будете еще что-нибудь смотреть?
– Вроде нет, – сказал Мейсон. – Думаю, вы переписали все.
– Вообще-то да, – ответил Болтон. – Когда у меня покойник,
которого не на что похоронить, я уж стараюсь ничего не упустить.
– А денег у него совсем не было? – спросил Мейсон.
– Около семнадцати долларов наличными вон в той жестянке
из-под кофе, и это все.
– Ни писем, ни открыток, свидетельствующих, что кто-то писал
ему или интересовался им?
– Ничего.
– Прежде чем мы уедем отсюда, я принесу из машины свой
портфель. Там есть одна штука, которую я хочу вам показать.
– Ладно, – сказал Болтон. – Давайте все пойдем к машине и…
– Нет, – возразил Мейсон. – Эта керосиновая лампа очень
яркая, а вам может понадобиться хорошее освещение.
– Я принесу портфель, – сказала Делла Стрит, выходя из
хижины и через минуту возвращаясь с портфелем Мейсона.
– Так вот, – сказал Мейсон, – вы говорили, что время от
времени к Горману Гиллетту приезжал молодой человек. Вы говорите, что вы его
видели?
– Конечно, видел.
– А узнали бы, если бы увидели еще раз?
– Думаю, да.
– И по фотографии?
– Смотря какая фотография. Одни фотографируются так, что их
можно узнать сразу, а других ни за что не узнаешь. Может, тут дело в людях, а
может, и в фотографиях, не знаю.
Мейсон достал из портфеля снимок Фрэнклина Гиллетта и
протянул его Болтону.
Болтон задумчиво посмотрел на фотографию, потом подвинул ее
поближе к лампе и держал так, что яркий свет падал прямо на снимок.
– Трудно сказать, – произнес он наконец, – потому что она не
цветная, а, по-моему, чтобы кого-то узнать, нужен цвет. Но знаете ли, мистер
Мейсон, сдается мне, что это он и есть.
– Что ж, – сказал Мейсон, – я хотел бы знать наверняка, но…
– Похож, очень похож. Послушайте-ка, Хай Ловелл сейчас на
бензоколонке, будет там до половины двенадцатого. Он-то как следует разглядел
парня и любопытный до чертиков. А потом, есть еще Эзра Хонкатт, который нашел
тело. Он живет примерно в миле от дороги.
– Можно с ним поговорить? – спросил Мейсон.
– Он, наверное, уже лег спать, но если вам нужно поговорить
с ним, то можно.
– Мне нужно.
– Ну, поехали, – сказал Болтон.
Они погасили керосиновую лампу. Болтон запер хижину, и
Мейсон повел машину вверх по дороге, пока не остановился у дома, указанного
Болтоном.
– Давайте-ка я подниму его, – сказал Болтон. – Народ тут
вроде как подозрительно относится к чужим, особенно ночью.
Болтон вылез из машины, прошел несколько футов вперед и,
повысив голос, крикнул:
– Эй, Эзра!
Почти сразу же из хижины отозвался резкий, похожий на
кудахтанье голос:
– Это ты, Мэнни?
– Да, я.
– Чего тебе надо?
– Поговорить.
– Кто с тобой?
– Мужчина и девушка.
– Кто такие?
– Из города.
– Не желаю разговаривать.
– Поговори, поговори с ними. Он мужик что надо. А девчонка
так прямо красотка.
